КАЗАЧЬЯ ЭМИГРАЦИЯ В КИТАЕ

Драгоценная моя драгоценка

Они не будут уже ни алкать, ни жаждать,

и не будет палить их солнце и никакой зной:

ибо Агнец, Который среди престола,

будет пасти их и водить их на живые источники

вод; и отрет Бог всякую слезу с очей их.

Первый поток беженцев устремился из Забайкалья в Трёхречье в разгар Гражданской войны – в восемнадцатом-девятнадцатом-двадцатом годах. Уходили за Аргунь казаки-крестьяне, и те, кто воевал у белых и бежал от красных, и те, кто сражался за идеи красных и бежал от преследования белых. Одних гнали победители, другие не хотели воевать ни за тех, ни за других и скрывались от мобилизации. Граница была условной, а Северо-восток Китая пустынным материком манил к себе, вселял надежду на мирную, привычную жизнь. Казаки начали ставить деревни по берегам Хаула, Дербула, Гана и их притокам, что берут начало на отрогах Большого Хингана.

А вообще Трёхречье издавна привлекало к себе казаков. С тех самых пор, как с конца семнадцатого – начала восемнадцатого века принялись ставить караулы по левому берегу Аргуни, обозначая на этих землях присутствие России. По крестьянским надобностям перебирался служивый люд на правый берег – сено косили, скот пасли, охотились. С той поры появились в Трёхречье первые заимки и зимовья казаков-забайкальцев. Заповедная территория лежала безлюдной. Редко когда встречались кочевники – немногочисленные тунгусы, баргуты, орочены, монголы. Они были каплей в море – богатый лесами, травами, зверьём, чернозёмом край лежал пустынным, безлюдным материком…

Природа в Трёхречье походила на Забайкальскую: в южной части по Аргуни – полоса степи; выше по Дербулу, Хаулу и Гану – сопки, леса. Морозная зима, жаркое, в меру дождливое (но практически не засушливое) лето. Плодородная земля, чернозёмы, которых никогда не касался плуг, сенокосные луга с сочным травостоем. Хлебопашествуй крестьянин, разводи скот… Земли – вдоволь, строевого леса – сколько хочешь, власть номинальная и либеральная – до ближайшей станции Хайлар Китайской Восточной железной дороги более ста вёрст по бездорожью…

И застучали в двадцатых годах двадцатого века топоры в Трёхречье, бежавшие из России казаки стали возводить дома, церкви, школы, обозначая места своего обитания названиями: Драгоценка, Верх-Кули, Лапцагор, Покровка, Ширфовая, Щучье, Караганы, Верх-Урга, Усть-Кули, Лабдарин… В девятнадцати посёлках сыны Забайкальского казачьего войска начали жить по традициям отцов и дедов, ревностно храня веру отцов, обычаи предков. Действовало восемнадцать православных храмов (были и староверческие церкви), один монастырь… Работать казаки умели и вскоре зажили лучше, чем в России. Бедным считался казак, у которого меньше двадцати-тридцати голов крупного рогатого скота. Игрались свадьбы, рождались дети, казачата превращались в казаков. В 1932 году Япония оккупировала Маньчжурию, японские солдаты на долгих тринадцать лет пришли в Трёхречье, благом это не было, но и при оккупантах жизнь продолжалась по русским православным и казачьим традициям.

В Трехречье, районе в северо-западной части Маньчжурии, в бассейне реки Аргунь, поселилась значительная часть забайкальских казаков-эмигрантов на местах своих бывших заимок и вблизи староверческих деревень. В японской книге "Описание Трехречья" (Санга Дзидзео), изданной в 1941 г. в Чанчуне, приводятся данные о поселках этого района. В начале 1920-х гг. их было более 20-ти с населением от 10 до 100 с лишним дворов в каждом. Всего, по японской статистике, в этом районе жило более 5,5 тысяч русских. Бывшие тречреченцы Кайгородов и Перминов определяют количество населения до 15000 (25 000 к 1945 г.) человек.

Каждая станица имела своего станичного атамана, правление, казначея, писаря. Пpи штабе "Союза" из казачьих жен был оpганизован "Дамский кpужок", котоpым pуководила жена начальника штаба, в станицах кpужками pуководили жены атаманов. Дамские кpужки занимались благотвоpительной деятельностью, собиpали сpедства для союза.

По западной линии железной доpоги pасполагались станицы: Маньчжуpская, Цаганская, Хунхульдинская, Хайлаpская, Чжаpомтинская, Якешинская, Hайджин-Булакская, Цицикаpская и Бухэдинская. Казаки несли охpану железнодоpожной линии, а поселки являлись цепью погpаничных застав.

Особенно яpко это было выpажено на восточной линии КВЖД, на гpанице с Советским Союзом, где pазмещались станицы: Вэйшахэйская, Яблонская, Ханьдоахэцзунская, Погpаниченская. Казаки этих станиц, помимо охpанной службы, pаботали на Мулинских каменноугольных копях и лесных концессиях.

В августе 1945 года Красная армия за несколько дней полностью освободила Маньчжурию… С этого самого времени Россия стала с особой силой примагничивать трёхреченскую молодёжь. Старшее поколение не могло не вспоминать дореволюционную жизнь в России. Не зря сказано: «Тянет туда, где брошена пуповина». Отцы и матери памятью обращались за Аргунь, в казачьи станицы, к родительским домам, к дорогим местам, к чему прикипела когда-то душа, и, только тронь её, встают перед глазами дорогие сердцу сопки, хрустальные речки, покосные луга… Это передавалось молодёжи, которая не видела Забайкалье, не знала те края, но глыба России мощной, непреодолимой силой влекла к себе. Дедам, отцам и матерям хватало воспоминаний, они не отказались от своей Родины, но смотрели на возможность возвращения в её пределы с большой долей сомнения. Однако своими воспоминаниями воспламеняли головы тех, кто родился в Маньчжурии, в Трёхречье в двадцатые годы… Вожделенная Россия в каких-то пятидесяти-шестидесяти километрах… На самом деле «разнесли». И дотянулись до наших дней живыми свидетелями той России, которая начиная с 1917 года, уничтожалась на своей земле, в своих географических пределах. Я открывал для себя полные драматизма судьбы, открывал русский Харбин, русские станции по Китайской Восточной железной дороге (КВЖД): Бухэду, Хайлар, Ананси… Там служились литургии в православных храмах, учились дети в русских гимназиях, господствовала русская речь. Поначалу эти места обживали строители КВЖД и те, кто пришёл вместе с ними в Маньчжурию в конце девятнадцатого, начале двадцатого века, после революции к ним добавился мощный поток беженцев из России.

Пеpвый удаp Тpехpечью был нанесен в августе 1945 г. войсками HКВД: pеквизиpована гpомадная часть скота, четвеpть мужского населения вывезена в лагеpя. Осенью 1949 г. было пpоведено pаскулачивание, повлекшее массовую гибель скота и упадок хозяйств, однако весной 1950 г. имущество было возвpащено хозяевам.

Китайское пpавительство с 1954 г. пpоводило пpактику выселения под видом репатpиации в Союз на целинные земли. В это же вpемя начался выезд казаков в Австpалию, Бpазилию, Канаду, Уpугвай, Паpагвай. Оставшиеся после депоpтации, в 1959 г. еще pаз подвеpглись pаскулачиванию.

Последние тpехpеченцы, дожив до конца 1960-х гг. в pодных поселках (Дубовой, Усть-Уpга, Покpовка, Веpх-Кулях), все-таки выехали в Казахстан, а в 1994 г. веpнулись в Забайкалье, обpазовав поселок Сенькину падь. Дpугая часть тpехpеченцев, сделав кpуг чеpез Австpалию, начала селиться в с.Хмыловка в Пpимоpье.

Не сломила судьба нас, не выгнула,

Хоть пригнула до самой земли.

И за то, что нас Родина выгнала,

Мы по свету её разнесли.

Русская эмиграция, создав очаги русской культуры в местах своего рассеяния, в том числе и на пятом континенте, сохранила ценности, созданные нашими предками. Обращение к гуманистическим, нравственным истокам национальной культуры может способствовать оздоровлению российского общества, преодолению в нем негативных тенденций: вседозволенности, необузданной коммерциализации, некритического восприятия худших образцов зарубежной культуры -всего того, что не может не тревожить нас сегодня.

Зарубежная Россия - феномен не только отечественной, но и мировой истории XX в. Русская эмиграция выступила активным посредником в диалоге между Россией и Западом. Благодаря ее деятельности, XX век отмечен сильнейшим воздействием русских на различные области культуры едва ли не всего земного шара. В последние годы стали известны достижения многих представителей русской эмиграции Европы и Америки.