Хиротония Архимандрита Виталия

В день праздника ссв. апп. Петра и Павла в Лондоне совершилось торжество посвящения в сан епископа архимандрита Виталия Устинова. Новому епископу 41 год, он окончил французский лицей в г. Леман и богословскую школу при монастыре преп. Иова Почаевского в Ладомировой на Словакии, где в 1938 г, он принял монашество. Он блестяще знает французский и английский языки. В последнюю войну он настоятельствовал в глуши Карпат. В составе монастырского братства он прибыл в Берлин, где в период последних месяцев войны развил широкую работу среди русских «ост арбейтеров». Бежав 23 апреля 1945 г. совместно с архимандритом, ныне епископом, Нафанаилом из почти захваченного красными Берлина, добрался до Гамбурга, где развил деятельность среди ДиПи, спасая их от принудительной репатриации и налаживая церковную жизнь в новоорганизованных лагерях. В течении 1945-47 гг был настоятелем лагеря Фишбек, поставив церковную жизнь на исключительную высоту. Прибыв в Англию с основной волной переселенцев из Британской зоны, стал настоятелем в Лондоне, где также развил церковную работу, сосредоточив около себя небольшое братство юных монахов и послушников.

Собор 1950 г. постановил посвятить о. Виталия в сан епископа, назначив его викарием Бразильской епархии, в помощь архиепископу Феодосию.

 

 

Слово архимандрита Виталия при наречении его во епископа Монтевидеосского

Преосвященнейшие Владыки!

С чувством страха, трепета и благоговения приступаю я к таинству епископской хиротонии. Когда мысленно взираю я на сонм архипастырей отошедших в вечность и еще здравствующих, украшенных ученостью, мудростью и благочестием и величайшей церковной культурой, которую могла дать только в зените своей славы Российская империя; когда подумаю я, что должен вступить в их ряды и принять их апостольскую милость, то страх поражает мою душу, страх, что самым своим вступлением в этот освященный собор я понижаю уровень епископского звания.

Страх проникает во все мое существо еще и потому, что сия сугубая благодать не может вместиться в нечистом сосуде, а я, кроме естественной унаследованной порчи человеческого естества, проявил еще и греховную озабоченность, прибавить к ней своей личной волей мною приобретенные грехи и страсти. Делаются для меня более понятными слова св. пророка Давида: «от лица Твоего камо бегу». Мыслится мне, что так будет и при кончине века сего, когда Сам Господь приблизится к земле, и все грешное и страстное от Его приближения взволнуется, заметется и выявится с такой силой, что каждый человек воистину будет искать щель в земле, чтобы укрыться в ней, аще возможно, от Всевидящего Ока.

Господь призывает меня служить в апостольском чине Его Святой Церкви. Но в каких условиях живет Она! В древней ли Римской империи, сумевшей железной рукой сковать в одно целое все народы мира, которые с простотой детской души принимали радостную весть о христианском учении и не противились Божией благодати? Нет. Мир, в котором так сиротливо живет теперь Православная Церковь, утратил свою духовную девственность. Лжеучители и лжехристы обтекли всю подсолнечную и каждому народу рассказали о Христе по своим лжеучениям, так что осталось только одно имя Спасителя, которым прикрывают вымышленного Христа, и в нашей ревности мы почти в праве воскликнуть: лучше было бы им совершенно не знать о Христе, ибо научить легче, чем переучивать.

Призывает ли меня Господь архипастырствовать в мире, который управляется благочестивейшим Помазанником Божиим? Нет. Больше нет держащего скипетр, нет удерживающего, и после него почти не осталось на земле правителей, которые почитали бы злом то, что почитает злом Православная Церковь. Лишенному столь могущественной поддержки светской власти, архиерею с болью в сердце приходится часто быть бессильным свидетелем, как чародеи и волшебники расхищают стадо Христово, губят малых сих, ибо нет над ними карающей руки помазанника Божьего.

Хотя мир весь разделился на два стана, однако в них в обоих с одинаковой силой действует одно и тоже стремление к космополитизму. Границы между народами стираются, гибнут национальные ценности, превращая народы в одну бесформенную массу. Странный парадокс перед нами: в мире, когда он был разделен на мелкие народы воюющие между собой, было гораздо больше любви, чем теперь, когда во внешнее единение вошло так много злобы.

Многие поспешные умы хотят и Церкви Православные подчинить этому опасному течению, подчиняясь которому некоторые церковные массивы оставляют свою родину Матерь-Церковь, и как метеоры бросаются в бездну, исчезая совсем с православного небесного свода.

Вседушевно исповедую, что нельзя оставлять свою родную Церковь, иначе как только выросши из нее в святости, как вырос святитель Николай, например, которого наш русский народ всегда чтил и любил как своего русского святого. Впрочем, можно ли вообще вырасти из своей родной Церкви, не выйдя сначала из своей земной оболочки?

Вот перед какими трудностями стоит наше епископство Православной Русской Зарубежной Церкви. И на этот крестный путь архиерейства вступаю и я. Много мне нужно помощи, а наипаче нужна сугубая благодать Божия, благодать премудрости и разума, которые помогли бы мне раскрыть в моей душе широкий диапазон от предельной снисходительности до непреклонности мученичества. Помолитесь обо мне, Преосвященнейшие владыки, и ты, православный христолюбивый народ, чтобы Господь исполнил меня этими духовными богатствами. Это общее наше дело. Аминь.