На территории Третьего Рейха русские священнослужители, хотя и в меньших объемах [чем Братство Преп. Иова Почаевского в Ладомирово (Словакия), см. «Вестник» N 3/2000 - Ред.], также выпускали духовную литературу. Так, в 1941 г. удалось осуществить издание полного текста Библии, а кроме того отдельно Нового Завета и Евангелия от Марка. Архимандрит Иоанн (Шаховской) позднее вспоминал, что одна из типографий в Лейпциге согласилась принять заказ, но при условии предоставления из Министерства церковных дел Германии удостоверения, что Библия нужна «для богослужебного употребления». В то время нацистские власти уже не разрешали печатать Библию. Необходимый документ удалось добыть из министерства по личному знакомству с одним его чиновником жене известного германского профессора-экономиста В. Сомбарта, прихожанке Свято-Владимировского храма. Фактически все книги выпускались в обход цензуры. Тайком от властей (металл. - военное сырье) изготовлялись нательные крестики, печатались иконки61. В дальнейшем все это рассылалось и раздавалось в основном бесплатно. 19.11.1942 Епархиальный Миссионерский комитет во главе с архимандритом Иоанном выпустил объявление о том, что он высылает желающим Евангелия от Марка и Иоанна, а также православные молитвословы. И только в Мюнхен, настоятелю местного прихода, игумену Александру (Ловчему), в сентябре 1942 - январе 1943 гг. было выслано 600 Евангелий, 50 Библий, 600 крестиков и 300 иконок.
Следует отметить, что о. Иоанн (Шаховской) «относится к числу значимых духовных лиц РПЦ, в то время работавших на территории Германии, которые неутомимо трудились в богословской и пастырской областях. Он и раньше руководил миссионерским издательством "Православное миссионерское книгоиздательство Белая Церковь", Париж/Берлин. Помимо того, отец Иоанн опубликовал целый ряд богословских и философско-религиозных очерков, а его ежегодные приходские отчеты неизменно включали в себя подробное «Слово к пастве»62. Однако, архимандрит Иоанн, приводимый здесь как пример, вовсе не исключение. Издательской и миссионерской деятельностью активно занимались также берлинский протоиерей Александр Киселев, настоятель прихода в Сосновицах К. Гаврилков и другие.
Например, о. Александр Ловчий осенью 1941 г. начал еженедельно выпускать в Мюнхене «Воскресный листок» со своими проповедями. В декабре 1941 г. при его приходе был учрежден отдельный Миссионерский комитет, тесно сотрудничавший с Епархиальным комитетом. Кроме того, с октября 1941 г. существовал религиозно- просветительный кружок, прежде всего для окормления восточных рабочих [«остарбайтер» - вывезенные в Германию на принудительные работы. - Ред.]. В художественном издательстве «Май» (Дрезден) в 1943 и 1944 гг. было заказано по 2 000 и 3 000 бумажных икон. Тираж ограничивали из-за нехватки бумаги. Однако, поскольку каждые три месяца можно было подавать новый заказ, мюнхенский приход пользовался этой возможностью и всегда заказывал максимально допускаемое количество63.
Важное значение для успешной миссионерской работы имела подготовка образованных священнослужителей. И наконец в 1942/43 гг. в Берлине начались дневные богословские курсы для подготовки священников и их дальнейшего обучения. Из письма о. А. Грипп-Киселева Митрополиту Серафиму от 17.10.1942 видно, что проводились курсы с сентября, посещали их в то время 9 человек, а преподавали сам Грипп-Киселев и епископ Филипп (Гарднер)64.
«10 мая 1943 в Берлине в покоях митрополита Серафима под его председательством состоялась конференция преподавателей Богословских курсов в связи с окончанием первого курса. На ней были заслушаны отчеты собравшихся и отмечено, что выпускные экзамены в конце мая сдали 12 человек (из них 2 студента университета). Участники конференции постановили приступить к организации вторых Богословских курсов на 1943/44 г., которые соединить с Богословскими курсами заочного обучения». В качестве преподавателей в то время уже значились сам архиепископ Серафим, епископ Филипп, архимандрит Иоанн, архимандрит Гермоген, священники С. Положенский, П. Хеке, А. Грипп-Киселев, доктор С. Левицкий, Е. Лебедев и Н. Фабрициус. Таким образом, среди них были представители как карловацкой, так и евлогианской юрисдикций. Никакого финансирования работы курсов со стороны государства не проводилось. Как отмечалось на конференции, средства собирали в виде пожертвований настоятели приходов епархии, преподаватели же читали лекции бесплатно. Действительно, согласно протоколу заседания мюнхенского приходского совета от 29.04.1943 он постановил периодически производить сборы в церкви для пастырских курсов, введя вторую тарелку. В июле было объявлено об открытии записи слушателей «Вторых Богословских курсов при Епархиальном управлении в Берлине»65. Пока точно не известно, начали ли они свою работу, как планировалось, в сентябре и когда прекратили свое существование. Выпускники этих курсов предназначались преимущественно для окормления восточных рабочих и военнопленных, но об этой сложной и многотрудной стороне епархиальной жизни пойдет речь в следующей главе. Важное значение придавалось благотворительной церковной деятельности. В берлинском Владимирском приходе ею активно занималось насчитывавшее 46 человек сестричество Преп. Ольги. В мае 1946 г. один из членов общины вспоминал: «Наше сестричество ... взяло на себя посещение больных и заботы о детях; оно организовало детские сады, устраивало елки и т. п.»66.
Помимо благотворительной деятельности и ответственности за уборку богослужебного помещения сестричество также регулярно занималось проведением религиознолитературных докладов. В 1941 г. в Берлине была открыта школа иконописи, основателем которой также было сестричество. Руководитель этой школы, Т. Козинская, открыла 12.04.1942 в Воскресенском Соборе выставку с докладом «Православная икона». В мае 1943 г. подобное сестричество было учреждено при мюнхенском приходе; существовали они и при других общинах67. Благотворительная помощь оказывалась прежде всего восточньм рабочим, а с начала 1944 г. - появившемуся на территории Германии большому количеству беженцев и эвакуированных из оккупированных восточных областей. Среди них были сотни православных священнослужителей, в том числе более 20 епископов из Белоруссии, Прибалтики и Украины.
Заботу о престарелых священниках и их семьях взяла на себя Германская Епархия. Так, например, в феврале 1944 г. церковный совет прихода в Сосновицах решил устроить приют для эвакуированного престарелого духовенства. В это время благотворительный комитет при общине уже выдавал беженцам ежевоскресно 150 бесплатных обедов, собирал для них одежду и т. п. Интересно, что узнав об этой деятельности, совет Свято-Троицкой церкви в Белграде постановил с благословения Митрополита Анастасия ассигновать ежемесячно приходу в Сосновицах на оказание помощи беженцам 2 000 динаров. В апреле 1944 г. Сосновицкая община содержала 6 престарелых священников, Венская - 8, Берлинская - 4, Бромбергская - 3, Позенская, Мюнхенская и Штутгартская - по 2. Митрополит Серафим предложил и другим приходам опекать эвакуированных и с этой целью основал при епархиальном управлении «Фонд помощи священнослужителям-беженцам». А 01.08.1944 Владыка предписал во всех церквах епархии за богослужениями устраивать тарелочные сборы в данный фонд. Кроме того, в течение всей войны в храмах проводились сборы в пользу Центрального союза русских увечных воинов (инвалидов)68. Значительная часть подобной деятельности, в первую очередь помощь восточным рабочим и военнопленным, воспринималась многими мирянами и священниками как оппозиционная режиму. Так же ее нередко оценивали и националсоциалистские власти. В этой связи историк К. Гэде вполне справедливо писала: «Многие решили самое позднее при нападении на их страну, на чьей они стороне. Это выражается в акциях солидарности приходов по отношению к своим соотечественникам, «восточным рабочим» и военнопленным. В основном это были анонимные действия людей, которые старались помочь в нужде и - что касается священников - проводили пастырскую работу, даже если с этим могли быть связаны репрессии»69.
Нападение гитлеровской Германии на Советский Союз вызвало не только резкое ухудшение отношения властей к русской эмиграции, но и встречную негативную реакцию последней. Поразительным является тот факт, что 07.12.41 в берлинской газете «Новое слово» был опубликован текст резко антинацистского послания Патриаршего Местоблюстителя Сергия (Старогородского) от 22.06. Правда, публикация сопровождалась комментариями с выражением сомнения в авторстве Митрополита Сергия, но ведь в оккупированных областях уже сам факт хранения этого послания карался расстрелом70. Отнюдь не однозначно негативным являлось отношение Митрополита Серафима (Ладэ) к Местоблюстителю. В конце сентября 1943 г. у него (после избрания Сергия Патриархом) было взято интервью немецкими журналистами, в котором Владыка, наряду с непризнанием законности выборов, с определенной симпатией отозвался о личности и попытался объяснить поведение главы Московской Патриархии его слабохарактерностью и некоторыми физическими недостатками: «Я лично знаком с Митрополитом Сергием... Он образованный богослов, но совершенно бесхарактерный человек, не ориентирующийся в политике и не имеющий ни малейшего представления о тактике... мне известно, что Митрополит Сергий не предусмотрел, что большевикам удастся ловко использовать его в своих целях. В действительности это было несложно, поскольку Митрополит Сергий очень стар; он почти глухой и уже давно слышит не все, что ему говорят»71.
0 своем далеко не простом положении в период войны Митрополит Серафим выразился в докладе на епархиальном собрании 1946 г. следующим образом: «Я думаю, никто не сомневается в том, что управление нашей епархией в годы до капитуляции было не легким делом, иногда даже мучительным подвигом. Я нередко проливал тайные слезы, нередко проводил бессонные ночи; были и дни, когда я боялся, что лишат меня свободы, ведь и тогда в нашей среде было немало шпионов, доносчиков и провокаторов... отношение ко мне Восточного министерства было крайне отрицательное; только за неделю до капитуляции г-н Розенберг пожелал встретиться и совещаться со мной в частной квартире!»72. Негативное отношение к Владыке присутствует в большом количестве документов восточного министерства Германии. К сожалению неизвестно, о чем хотел беседовать Розенберг с Митрополитом в конце апреля 1945 г.
 |
| ПЛАТТИНГ - Панихида по воинам Власовской армии, выданным советским властям. Протопресвитер Александр Грипп-Киселев, протоиерей Александр Нелин и иерей Николай Артемов с архидиаконом Агапитом. |
В воспоминаниях Е. Комаревича за сентябрь 1950 г. отмечалось: «А сколько людей спас Митрополит Серафим из рук Гестапо и других нацистских органов»73. 0 факте спасения Владыкой архиепископа Александра (Немоловского) уже говорилось. 0 другом таком примере - защите настоятеля евлогианского прихода в Восточной Пруссии - рассказывал в августе 1945 г. архимандрит Иоанн: «Уже во время войны с СССР, когда о. А. Аваев миссионерски окормлял и небольшую общину Мемеля, на него был серьезный донос в гестапо, что он 'высказывается за победу России над немцами'. По этому делу он был вызван в Берлин архиепископом Серафимом, и мы с ним были вместе у главы Германской епархии. Помню, меня тронуло, что прот. Аваев на вопрос архиепископа Серафима простодушно признался в этих своих словах, произнесенных им в приходе. Справедливость требует сказать, что архиепископ Серафим (имевший вход в отдел государственной безопасности) замял это очень неприятное для прот. Аваева дело. Кстати отмечу, что он же исхлопотал мне разрешение посетить второй приход моего благочиния в Данциге, когда я подписью о невыезде уже был привязан к Берлину»74. И Аваев являлся не единственным священником епархии, которому угрожали репрессии гестапо. Так, 17.12.1943 комиссар по управлению русским церковным имуществом при окружном управлении Висбадена сообщал в Министерство церковных дел Германии, ссылаясь на оценку гестапо, о протоиерее Павле Адамантове: «Политическая позиция Адамантова туманна. Положительного отношения к национал-социалистскому государству от него вряд ли можно ожидать. Поскольку Адамантов уже неоднократно невыгодным образом себя зарекомендовал, его политическая надежность не может быть подтверждена»75.
 |
| ПЛАТТИНГ - Оберст Кромиади и Протопресвитер Александр Грипп-Киселев. |
Не раз приходилось Владыке защищать и архимандрита Иоанна, которого гестапо еще в 30-е годы пыталось выслать из Германии. Глава германских евлогианских приходов никогда не скрывал своего крайне негативного отношения к антисемитизму нацистской идеологии и политики. Аналогичная черта характерна и в отношении многих его прихожан.
 |
| Архиепископ Иоанн (Шаховской). |
Уже на второй год нацизма архимандрит Иоанн «сказал о несовместимости национали- стической религии и расизма с христианской верой», опубликовав в 1934 г. в Берлине брошюру «Иудейство и Церковь», в которой он «критически разбирает расовую теорию Третьего Рейха и подчеркивает ее несовместимость с христианским учением о спасении». Позднее он упоминал и о последствиях публикации: «Это все возбуждало власти и общество, их духу следовавшее, против Свято-Владимирского прихода, его пастырей. Конечно, как и всем, пришлось мне в те дни в гестапо подтверждать документами свое "арийское происхождение" и говорить о своих убеждениях и о вере Церкви». В послевоенных воспоминаниях Иоанн о своей позиции в связи с преследованиями евреев, к сожалению, писал немного и скромно: «Сколько людей оказывало по деревням и городам бескорыстную помощь несчастным людям... Как сейчас вижу одну глухую, средних лет, еврейку с аппаратом на ухе, странствующую из дома в дом. Ей давали приют христиане. Это было одно из ужасных апокалиптических видений тех лет - люди с желтой звездой Давида, обреченные на заклание. Вспоминаю совершенный мною тайный постриг над одной еврейкой- христианкой, моей духовной дочерью, рабой Божьей Елизаветой, получившей вызов из гестапо. В значении этого вызова мы не сомневались. Благословляя ее на мученичество, я дал ей новое имя, Михаилы, в честь архангела Михаила, вождя еврейского народа... Однажды следователь [гестапо], допрашивавший меня, зная, что я принимаю в лоно Церкви всякого человека, без различия расы, спросил меня: «Ну а если бы Литвинов захотел креститься (Литвинов в те годы был в Германии персонификацией того, что называлось 'иудео-большевизмом') - вы бы его тоже крестили?» «Конечно, - ответил я, - если бы Литвинов76 покаялся и захотел жить во Христе, Церковь приняла бы его наравне со всеми»77.
 |
| Епископ Филипп (Гарднер). |
В годы войны архимандрит обращался к немецким лютеранским и католическим епископам с просьбой помочь в прекращении уничтожения советских военнопленных и истребления православных сербов в Хорватии. Был он связан и с германским церковным сопротивлением, участвуя в проведении тайных экуменических христианских собраний на квартире берлинского пастора Унгнад(Ungnad). Среди членов этого кружка были мученики за веру, как казненный пастор Метцгер (Metzger). В августе 1945 г. в своей парижской лекции о. Иоанн наблюдал: «Я знал немало верующих христиан и пастырей-немцев, которые не сомневались, что военная победа национал-социализма приведет к ничем уже не удерживаемому и в Германии гонению на Христову веру. Эти люди искренне желали поражения своей стране». В январе 1943 г. гестапо произвело обыск в квартире архимандрита, изъяв личные бумаги. Его книжный склад религиозной литературы также был опечатан и реквизирован. Самого о. Иоанна, вызванного из-под Дрездена, допрашивали семь часов, взяли подписку о невыезде из Берлина и запретили посылать кому-либо религиозную литературу78. Эти запреты архимандрит обходил любыми путями. В своих воспоминаниях он подчеркивал: «От первого и до последнего года существования национал-социалистической Германии я был в ней представителем свободного апостольского Православия, независимого ни на йоту ни от государства, ни от каких-нибудь общественных или иных человеческих организаций или идей... Библейская и святоотеческая вера наша исключала для нас возможность благословения каких-либо языческих движений, пытавшихся лишь использовать Церковь для своей цели. Мы указывали на нехристианский характер их идеологии... Тысячи людей, живущих тогда в Берлине, ныне рассеявшихся по всему миру, были свидетелями и участниками этой борьбы, начавшейся в тридцатые годы в Германии. Это была борьба за сущность Христовой веры»79. Два мирянина Германской Православной Епархяи непосредственно участвовали в антифашистской борьбе движения Сопротивления и были убиты. Речь идет о Лиане Берковиц (Liane Berkowitz), принадлежащей к «Группе Риттмайстер» («Gruppe Rittmeister») организации движения Сопротивления «Красная капелла» ( Schulze-Boysen-Harnack «Rote Kapelle»), и Александре Шмореле (Alexander Schmorell), принадлежавшем к мюнхенской «Белой розе» («Weisse Rose»). Л. Берковиц занималась раздачей и расклеиванием листовок и прокламаций. Ей было всего 16 лет, когда она, посещая вечернюю гимназию (Heil'sches Abendgymnasium) в Берлине, познакомилась с членами этой организации и была задействована в подпольной деятельности. Лиана родилась в семье русской и еврея. В графе о вероисповедании на карточке из картотеки женской тюрьмы, в которую Беркович попала 30.03.1943, стоит «gr.ort», т. е. «греч. правосл.». Ее «приговорили к смертной казни за подготовку государственной измены 18.04.1943 и казнили 05.08.1943 в Плетцензе (Ploetzensee)». Протоиерей М. Радзюк (Radziuk), в свое время работавший в Берлине, помнит мать с дочерью из Владимировского Прихода по Находштрассе (Nachodstrasse)80. Что касается Александра Шмореля, то в его случае отношение к православной вере еще очевиднее. Он участвовал в разработке и распространении листовок. У матери Александра Шмореля отец был православньм священником. На следствии Шморель заявил: «Я сам строго верующий приверженец Русской Православной Церкви». Помимо немецких студентов, он опирался в своей деятельности на друзей из русских эмигрантов, о которых на допросе умолчал. ПIморель был приговорен к смертной казни и 13.07.1943 гильотинирован. Накануне его казни к нему допустили его духовника, архимандрита Александра (Ловчего), поручив уговорить «смертника» просить о помиловании. Шморель, обосновывавший свое сопротивление нацистской власти христианскими мотивами, отказался от этого шага. Как показывают его письма родственникам, силу для того, чтобы пойти на смерть ради своих пламенно антинацистских убеждений, он почерпнул в своей вере: «Смерть - не конец, а переход к новой, гораздо более прекрасной жизни, чем земная, в которой уже не существует разделения и конца»81.
 |
| Митрополит Серафим и еп. Филофей с группой духовенства. |
Среди мучеников Германской Епархии была и группа чешских православных священников и мирян. В крипте под собором Свв. Кирилла и Мефодия в Праге с 30.05 по 17.06.1942 скрывались заброшенные из Англии чехословацкие парашютисты, которые 27.05 смертельно ранили одного из высших чиновников Третьего Рейха Р. Гайдриха (R. Heydrich). 18.06.1942 к православному собору прибыли гестаповцы; около двух часов продолжался неравный бой, в котором все парашютисты погибли. 06 этих событиях епископ Горазд (Gorazd) узнал во время богослужения в берлинском русском соборе. Доктор И. Никиташин в своих «Воспоминаниях о Владыке Сергии 'Пражском'» писал: «Во время Малого входа к епископу Горазду на кафедру подходит кто-то в штатском и передает записку. Епископ Горазд зашатался, страшно побледнел, спустился с кафедры и ушел в алтарь. Владыка стоял рядом. 'Пойди, мальчик, может быть надо помочь,' - говорит, наклоняясь ко мне, Владыка. (Тогда я был уже хирургом.) Пришел в алтарь. Епископ Горазд лежит на чем-то, как бы на кушетке... Разоблачился, но не ушел из алтаря. Как мы потом узнали, в записке епископу Горазду сообщали, что в его храме на Рессловой улице нашли скрывавшихся в нем чехов-парашютистов, убивших Райхспротектора Гайдриха»82. Вскоре гестаповцы обрушили террор на Православную Церковь. Священников, укрывавших парашютистов, и самого Владыку арестовали. 03.09.1942 епископ Горазд, настоятель собора протоиерей Вацлав Чикл и председатель церковного совета Ян Зонневенд были приговорены к смертной казни и 04.09 расстрeляны; 05.09 расстреляли священника Владимира Петржека и т. д. Декретом от 26.09.1942 та часть РПЦЗ на территории протектората, которую ранее возглавлял Горазд, была запрещена, ее имущество конфисковано, а священники и многие верующие отправлены на принудительные работы в Германию. В 1962 г. состоялясь канонизация епископа Горазда в Сербской Церкви, а в 1987 - в Чехословацкой Православной Церкви83. Митрополит Серафим как мог старался смягчить удары, обрушившиеся на чешское духовенство его епархии. Во многих его проповедях и посланиях военных лет содержались призывы к прекращению человеконенавистнических отношений, кровопролития и мировой войны. В сентябре 1943 г. Владыка предписал духовенству епархии во время богослужений произносить на ектениях следующие прошения - на великой ектении: «О еже искоренити вся зависти, рвенiя, гнъвы и братоненавидънiя, и вся прочая страсти въ насъ обрътающiяся, изъ нихъ же истекають вся крамолы, раздоры же и нестроенiя, и кровопролитiя нынъ сущiя, Господу помолимся»; на сугубой ектении: «Еще молимся о еже утолити вся крамолы, нестроенiя, раздоры же и кровопролитныя брани, гръхъ ради нашихъ сущiя, и прекратити вскоръ брань, и миръ всему мiру даровати, скоро услыши и милостивно помилуй»84.
Репрессии, подобные тем, что были в протекторате, на православных священников Германии не обрушились, и в этом имелась немалая заслуга митрополита, умевшего нейтрализовывать враждебные акции национал-социалистских ведомств. В уже упоминавшемся докладе на епархиальном собрании 1946 г. владыка Серафим отмечал: «Но несмотря на все трудности, препятствия, ограничения и запрещения мне удалось сохранить целость нашей епархии, удалось даже расширить духовное окормление многочисленных верующих, увеличить число приходов, мест, где совершались богослужения и т. д. Удалось мне также с успехом защитить интересы духовенства и приходов. Недруги мои утверждают, что я имел некоторые успехи потому, что якобы был членом партии и сотрудничал с Гестапо. Это конечно клевета. Я никогда не был ни членом, ни кандидатом партии. А если бы я работал в единении с Гестапо, или был бы тогда ее послушным орудием, тогда результаты моего управления были бы совершенно иные, именно отрицательные. Ведь общеизвестна антихристианская и в частности антицерковная политика национал-социалистического режима». Владыка указал две важные причины «сравнительно спокойных» условий существования епархии:
«...в правительственных кругах рассматривали Православие как иностранное вероисповедание и, чтобы не обидеть болгарских и румынских союзников, с нами обращались более осторожно. Представитель Церковного министерства часто говорил нам: ваше счастье, что вашу Церковь считают иностранным исповеданием»;
«...референт по делам Православной Церкви в Церковном министерстве [Гаугг (Haugg)] относился к нам крайне сочувственно и благожелательно, живо интересовался Православием и защищал нас не только в Церковном министерстве, но и в других правительственных учреждениях. За это его не любили в 'Аусвертигес Амт' [т. е. : министерстве иностранных дел] и прямо ненавидели в Восточном министерстве»85. В то же время Митрополит отметил, что другие инстанции, прежде всего центральное руководство НСДАП, все же наносили многочисленные удары. В частности, именно «эта инстанция» провалила план открытия Богословского института, не дала своего согласия на отпуск свечей для православных храмов и т.д.
 |
| Александр Шморрель. |
Действительно, трудностей было много. Так, в марте 1942 г. гестапо своим запрещением сорвало подготовленное богослужение настоятеля мюнхенского прихода игумена Александра (Ловчего) в Нюрнберге. А 17.11.1942 митрополит Серафим сообщил последнему, что он впредь не сможет присылать ни вина, ни муки, так как не получает их от властей, отправленные же до сих пор в Мюнхен посылки были все нелегальными. Владыка предложил обратиться к прихожанам с просьбой обеспечить доставку муки через их хлебные карточки. Из-за нехватки свечей в мюнхенской церкви с апреля 1943 г. их стали разрезать пополам. 06.03.1944 Митрополит разослал указ всем настоятелям и церковным старостам епархии об отсутствии всяких надежд на получение свечей «до окончания войны» и предложил ввести так называемую «общую свечу» с прекращением продажи индивидуальных, что и пришлось делать в большинстве храмов. Кроме того, власти требовали сдачи приходами колоколов и т. п. в ходе мобилизации металла для нужд войны. Об этом в частности говорилось в письме из министерства церковных дел на имя митрополита Серафима от 01.10.194286.
В качестве одного из примеров ограничений со стороны властей можно привести ситуацию со священниками-беженцами из России. Многие из них обращались с просьбами разрешить совершать богослужения в храмах епархии. Митрополит охотно позволял это и лишь просил в январе 1944 г. таких священников подавать письменные прошения с кратким жизнеописанием и копиями документов, удостоверяющих священный сан. Но 08.09.1944 Владыка был вынужден сообщить духовенству, что, согласно разъяснению министерства церковных дел, назначение беженцев на должность сверхштатных священников при храмах епархии может происходить «исключительно с согласия германского правительства»87. Впрочем, это указание властей мало выполнялось.
 |
| Мюнхен. Протопресвитер Василий Виноградов и Георгий Кобро (ныне протодиакон Германской епархии). |
Совместная пастырская работа в трудных военных условиях способствовала изживанию былых расхождений. Архимандрит Иоанн в своей книге наблюдал: «Война смягчила атмосферу наших юрисдикционных расхождений. Этому в значительной мере способствовали пастыри, прибывшие из России и Прибалтики... Огонь, падавший на нас, сжег и солому юрисдикционных делений. Преосвященный Серафим, возглавлявший епархию Берлинскую и Германскую, также не обострял этих делений и делал, что мог, для их смягчения». Действительно, 13.11.1943 настоятелем кафедрального Воскресенского собора в Берлине был назначен бывший протоиерей автономной Украинской Церкви из Киева А. Рымаренко88, с которьм у архимандрита Иоанна установились «самые лучшие, братские отношения». А 24.08.1944 Владыка поручил исполнять обязанности настоятеля церкви в Вене служившему прежде в Прибалтийском экзархате Московской Патриархии протопресвитеру В. Виноградову89. В целях же избежания конфликтов на национальной почве Митрополит учредил в июле 1944 г. «Администратуру православных украинских приходов Германской епархии», назначив администратором протоиерея Л. Воронюка90, в ведении которого находилось как минимум 9 украинских общин.
Число православных приходов на территории Германии росло удивительно быстро. В конце 1941 г. их насчитывалось 15, а затем за три года общее количество приходов и мест, где постоянно совершались богослужения, увеличилось более чем в пять раз. Иногда, в редких случаях, местные власти даже передавали епархии церковные здания. Так, 20.06.1941 начальник окружного управления Потсдама заключил договор с архиепископом Серафимом о предоставлении ему для использования здания много лет не действовавшей старинной русской церкви св. Александра Невского в колонии Александровка. 14.08.1941 состоялся официальный акт передачи храма приходу в Берлине. В дальнейшем в Потсдаме была образована своя община и назначен постоянный священник - православный немец Пауль Хеке (Paul Hoecke). Интересно, что именно этот священник 20.11.1943 в берлинском храме Св. Владимира впервые отслужил всю литургию с песнопениями на немецком языке. На ней присутствовало много как православных, так и инославных немцев91. Другой подобный случай произошел в Вене, где имперский наместник после многочисленных ходатайств передал православной общине здание бывшей русской посольской церкви. 13.08.1942 Министерство церковных дел Германии извещало имперского наместника, что Министерство иностранных дел и Главное управление государственной безопасности Германии не возражают против этого акта. Формальная передача храма состоялась 15.05.1943, а уже 23.05 Митрополит Серафим освятил его92. 24.03.1943 Баварское министерство просвещения и церковных дел отправило письмо с предложением «русскому священству в Мюнхене» перенять окормление греческой церкви в этом городе. Храм закрыли в 1941 г., после нападения Германии на Грецию. Церковь с согласия греческой колонии была в апреле передана русскому приходу, чтобы в ней совершались службы для всех православных жителей города. Первое богослужение состоялось 22/23.05 при значительном стечении верующих93.
Но неизмеримо большее количество новых церквей и молитвенных помещений возникало «на пустом месте» стараниями численно быстро растущего русского населения. Первоначально речь могла идти только о тех германских городах, куда были угнаны на принудительные работы русские, ранее эмигрировавшие во Францию. В «Новом слове» от 07.12.1941 упоминается, что иерей Аркадий Моисеев был назначен в Ганновер, снова приняв на себя церковные обязанности в специальном бараке завода немецкой стальной промышленности, после того как весной 1941 г. в Ганновере уже была торжественно отпразднована православная Пасха. Действительно, дирекцией сталелитейного завода было предоставлено помещение для проведения православных богослужений. А в январе 1942 г. бывшая богослужебная точка в Ганновере была преобразована в самостоятельный приход94. 10.04.1942 в Людвигсхафене состоялось собрание русских эмигрантов, работавших на местной фабрике, которое постановило образовать приход и избрало приходской совет. 05.08 Митрополит сообщил об этом в министерство церковных дел Германии, прося соответствующего разрешения, которое последовало 12.09. В октябрьском номере епархиальных «Сообщений и распоряжений» о дальнейшем развитии написано так:
«Сейчас там 600 православных, они обратились к Его Высокопреосвященству с просьбой об открытии самостоятельного прихода. Исполняющим должность настоятеля согласно ходатайству ... назначен священник Георгий Щербина. Рукоположение его во священника 7/20 сентября было в Берлинском соборе». В качестве богослужебного места упоминается помеще ние по Кайзер-Вильгельм-штрассе 38 (Keiser-Wilhelm- Strasse 38), где священник регулярно проводит службы по субботам и воскресеньям95.
 |
| Потсдам. Храм Св. вел. князя Александра Невского. |
В сентябре-октябре 1943 г. также был устроен приход Грауденцской церкви, для которой Митрополит назначил постоянного священника. К апрелю 1943 г. организовались православные общины в Мангейме и Христианштадте, и Владыка возбудил в министерстве церковных дел Германии ходатайство о приеме их в состав Германской Епархии. В августе 1943 г. в «Сообщениях и распоряжениях» идет речь о том, что 18 июня в Мангейме в новооткрытом храме Св. кн. Александра Невского, состоялось первое богослужение, совершенное настоятелем священником Александром Поповым и что далее богослужения будут совершатся регулярно во все воскресные и праздничные дни96.
А в дальнейшем, как только появлялись хоть какие-то полулегальные возможности, неудержимым потоком, одна за другой стали создаваться временные церкви в лагерях восточных рабочих. Серьезным препятствием для развития церковной жизни, помимо противодействия властей, являлись ожесточенные бомбардировки, которым подвергалось большинство городов Германии. В октябре 1943 г. была разрушена недавно созданная церковь в Мангейме; 28.11 сгорели квартира со всем архивом архимандрита Иоанна, а 24.11 - уже третья по счету квартира епископа Филиппа в Берлине; 13.09 1944 бомба почти полностью уничтожила храм в Штутгарте, так что остались лишь стены; в ноябре 1944 г. была стерта с лица земли церковь в Людвигсхафене; 13.02.1945 очень сильно пострадал стариный храм в Дрездене и т. д.97. Обстановка того времени и чувства, возникавшие у верующих в связи с бомбардировками, хорошо переданы в воспоминаниях о. Иоанна Шаховского:
«Вокруг храма дома и улицы лежали в развалинах. Сопастыри мои проявляли большое самоотвержение среди агонизирующего города. Приходилось утешать и укреплять многих, всех. Служение мирян и мирянок, сестер Сестричества было беспримерным в эти годы. Церковь стала не духовным только, но и фактическим центром жизни всех. И принадлежать к ней хотели все - ворота ее открывались уже настежь в иной мир. Общая исповедь (кроме личной, когда это было нужно и возможно) стала не только правилом, но и необходимостью Всем надлежало все время быть готовыми. И люди готовились. Падающие на нас бомбы я советовал воспринимать как явление самих апостолов и пророков...»98. Существует много свидетельств, что службы в берлинских православных храмах не прекращались даже во время самых жестоких бомбардировок.
Но, несмотря на все препятствия, в феврале 1945 г. число приходов и мест, где постоянно совершались богослужения, только на территории довоенной Германии доходило до 8099. Если же учитывать заметное увеличение православных общин в Венгрии, Словакии, Австрии и западной Польше, то общее количество общин, входивших в период войны в Германскую Епархию, по подсчетам автора составляло примерно 165.
 |
| Мюнхен. Сальваторкирхе. |
Священники и миряне Германской епархии, оказавшись в условиях нацистской тоталитарной системы, стремились к Богу и к свободе. Для подавляющего большинства духовенства равно как и для руководства Епархии был характерен пастырский подход, делающий невозможным их использование национал-социалистскими властями. Попытки изолировать русских священнослужителей-эмигрантов от их соотечественников в восточной части оккупированных районов, от тех, которые попали в плен или были вывезены на принудительные работы, часто оборачивались неудачей, о чем более подробно будет рассказано в следующей главе.
 |
ШТУТГАРДТ 1945. Митрополит Серафим. На заднем плане - разбомбленный город.
Внизу: разрушенный кафедральный собор Свят. Николая. |
 |
(Продолжение следует)
61. Архиепископ Иоанн Сан-Францисский (Шаховской), Избранное, Петрозаводск,1992,стр.365,378.
62. ЦХИДК (Центр хранения историко-документальных коллекций, Москва), ф. 500, оп. 3, д. 453, л. 144; SR («Сообщения и распоряжения Высокопреосвященнейшего Серафима Митрополита Берлинского и Германского и Средне- Европейского митрополичьего округа»), декабрь 1942, стр. 1; К. Gaede Russische Orthodoxe Kirche in Deutschland in der ersten Halfte des 20. Jahrhunderts. Koln, 1985, S. 145.
63. АГЕ (Архив Германской Епархии), д. «Книга протоколов заседаний приходского совета Св.-Николаевской церкви в г. Мюнхене с 12 апреля 1942г. по 8 января 1944 г.», л. 12, 16, 29, 49; G. Seide, «Kathedralkirche des Hl. Nikolaus zu Munchen», in: «Der Bote», 1991, Nr. 4, S. 23-4.
64. ЦХИДК, ф. 500, оп. 3, Д. 450, л. 56-7.
65. SR, май 1943, стр. 2; июль 1943, стр. 1; август 1943, стр. З; АГЕ, д. «Книга протоколов заседаний приходского совета Св.-Николаевской церкви в г. Мюнхене с 12 апреля 1942 г. по 8 января 1944 г.», л. 13; К. Gaede 1985, S. 145-6.
66. Архиепископ Иоанн Сан-Францисский, Указ, соч., стр. 365.
67. G. Seide, «Kathedralkirche des Hl. Nikolaus zu Munchen», S. 23; K. Gaede 1985, S. 141, 143; ЦХИДК, ф. 500, оп. 3, д. 454, л. 61.
68. SR, февраль 1944, стр. З; апрель 1944, стр. З; август 1944, стр. 1; АГЕ, д. «Журнал протоколов заседаний приходского совета Св.-Николаевской церкви в г. Мюнхене с 4 марта 1944 г. по 26 ноября 1951 г.», л. 13-5.
69. К. Gaede, 1985, S. 242-3.
70. «Новое слово» от 07.12.1941; ВА R 901/69292, Bl. 78.
71. AA [Politisches Archiv des Auswartigen Amts Bonn] Inland I-D, 4797, o/BI.
72. «Распоряжения Высокопреосвященнейшего Серафима Митрополита Берлинского и Германского и Средне-Европейского митрополичьего округа», август 1946, стр. 3-4.
73. «Распоряжения Высокопреосвященнейшего Венедикта архиепископа Берлинского и Германского и Средне-Европейского митрополичьего округа», сентябрь 1950, стр. 22.
74. «Материалы к биографии архиепископа Иоанна (Шаховского)», стр. 85.
75. ВА R 5101/23092, Bl. 154.
76. М. Литвинов - в 1930-е Народный комиссар иностранных дел в СССР, еврей по национальности.
77. Архиепископ Иоанн Сан-Францисский, Указ. соч., стр. 375.
78. «Материалы к биографии архиепископа Иоанна (Шаховского)», стр.83, 86.
79. Там же, стр. 83; Архиепископ Иоанн Сан-Францисский, Указ. соч., стр. 363.
80. К. Gaede, 1985, S. 246-7.
81. Ebenda, S. 247-8; G. Seide, «Kathedralkirche des Hl. Nikolaus zu Munchen», S. 24; «К 50-летию со дня убиения Александра Шмореля. 'Не забывайте Бога!!!'» в: «Вестник», 1993, N1, стр. 18-23; ВА R 601 Nr. 3, Bl. 3-4.
82. И. Никиташин, «Воспоминания о Владыке Сергии 'Пражском'» в: «Русское Возрождение», Нью-Йорк/Москва/Париж, 1984; N27-8, стр. 137-8.
83. «Журнал Московской Патриархии», 1985, N12, стр. 46-7;
«Православная Русь», 1991, №15, стр. 15; S. Якунин, За Веру и Отечество, Самара 1995, стр. 82-3; R. Bohren, «Aus dem kirchlichen Leben der ehemaligen Tschechoslowakei», in:Kirche im Osten. Studien zur osteuropaischen Kirchengeschichte und Kirchenkunde,Gottingen, Band 38/1995, S. 96.
84. SR, сентябрь 1943, стр. 1.
85. «Распоряжения Высокопреосвященнейшего Серафима Митрополита Берлинского и Германского и Средне-Европейского митрополичьего округа», август 1946; стр. 3-4.
86. Brandenburgisches Landeshauptarchiv, Stadtprasident Berlin Pr Br Rep 60, Nr. 475, Bl. 98; АГЕ, д. «Книга протоколов заседаний приходского совета Св.- Николаевской церкви в г. Мюнхене с 12 апреля 1942 г. по 8 января 1944 г.», л. 10,13,14; д. «Приходы. Мюнхен 1929-1942», б/л; SR, март 1944, стр. 1. 87. SR, январь 1944, стр. 1; сентябрь 1944, стр. 1.
88. Протоиерей Адриан Рымаренко принадлежал к Русской Катакомбной Церкви и был выдающимся духовником. Он до конца 20-х годов состоял в теснейшем общении с Оптинскими старцами, потом более 10 лет пребывал в церковном подполье. В 50-е годы выехал из Германии в США, где был рукоположен в 1968 г. во епископа РПЦЗ и скончался в 1978 г. с титулом архиепископа Роклэндского.
89. Протопресвитер Василий Виноградов также был незаурядным священнослужителем. При жизни св. патриарха Тихона он участвовал в Высшем Церковном Управлении в Москве. О внутренней жизни Русской Церкви в столь знаменательное для нее время он написал в своих воспоминаниях: "О некоторых важнейших моментах последнего периода жизни и деятельности св. Патриарха Тихона (1923-1925 гг.), Munchen 1959.
90. Архиепископ Иоанн Сан-Францисский, Указ. соч., стр. 367; SR сентябрь 1944, стр. 2; декабрь 1943; стр. 2; июль 1944, стр. 1.
91. Brandenburgisches Landeshauptarchiv, Regierung Potsdam Rep 2 A III D, Nr. 25911, Bl. 1 - 2; SR, декабрь 1943, стр. 2.
92. ЦХИДК, ф. 1470, оп. 1, д. 11, л. 282,286; SR, май 1943, стр. 2.
93. АГЕ, д. «Журнал протоколов заседаний приходского совета Св.-Николаевской церкви в г. Мюнхене с 4 марта 1944 г. по 26 ноября 1951 г.», л. 21; G. Seide, «Kathedralkirche des Hl. Nikolaus zu Muenchen», S. 24.
94. K. Gaede 1985, S. 142; W. Haugg 1942/43, S. 104,109.
95. ЦХИДК, ф. 1470, оп. 1, Д. 17, л. 362-5; SR, октябрь 1942, стр. 1; К. Gaede 1985, S. 142-3.
96. АГЕ, д. «Приходы. Мюнхен 1929-1942», б/л; апрель 1943, стр. 3; август 1943, стр. 1.
97. SR, октябрь 1943, стр. 2; декабрь 1943, стр. 2; ноябрь 1944, стр. 2; Русская Православная Церковь Заграницей 1918-1968, том 2, Иерусалим, 1968, стр. 903.
98. Архиепископ Иоанн Сан-Францисокий, Указ. соч., стр. 372.
99. «Распоряжения Высокопреосвященнейшего Серафима Митрополита Берлинского и Германского и Средне-Европейского митрополичьего округа», август 1946, стр. 3.
1936-1964 гг. митр. Анастасий 
