«Дух дышит, где хочет, и голос его
слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит…»
Иоанн 3, 8
«Не бойтесь ни льва, ни благородного
леопарда, даже страшную змею
можно обратить в бегство. Лишь
одно страшно, поверьте, - плохие
епископы. Не трепещите перед
высотами сана. Ибо многие обличены саном, да не все имеют благодать…» Св. Григорий Богослов
- Дорогой, как хорошо, что мы обрели этот храм, - сказала Светлана своему мужу. - Рядом с домом. Это то, о чем мы мечтали.
- Ты знаешь, мне он тоже понравился. В нем особая теплота и уют, - поддержал жену Игорь. - И то, что он Владимирский, это тоже символично для нас, русских. Иметь поддержку Святого Владимира, когда живешь в другой стране - это важно.
- Ты помнишь, как мы мечтали жить рядом с храмом и у моря? - спросила Светлана. - Ведь это так замечательно!
- Это действительно так, - согласился Игорь. - Мне, честно признаться, всегда было тяжело добираться до собора. И вставать рано, и ехать - не ближний свет. Каждый раз боялся получить штраф за превышение скорости.
- А теперь как хорошо. Встали утром, детей собрали, и торопиться не надо, - продолжала радоваться Света.
- Слава Богу! - сказал Игорь. - Мечты сбываются. Ты, помнишь, как когда-то мечтали переехать в Австралию, жить в Сиднее, иметь свое жилье…
- Можем теперь на службы чаще ездить, - продолжала Светлана.
- Конечно, теперь и о бензине думать не надо, - согласился Игорь.
Игорь со Светой уже давно жили в Сиднее, а все радовались чудесной стране, климату и обретенной вере. Владимирский храм, в который они ходили последние пять лет и где покрестили своего первенца, радовал их. Созданный русскими беженцами в доме викторианского стиля, он сохранил обаяние начала прошлого века. Старинные иконы, лампады, Голгофа, престол, иконостас, тонкая роспись-вязь на стенах - все дышало особой благодатью. Это был первый русский храм в Сиднее. Он находился в престижном районе напротив великолепного парка, между морем и центром города, что делало его удобным для многих прихожан.
Недавно проведенный ремонт после сильного града, разбившего черепичную крышу, добавил храму свежести и современной опрятности, правда, лишив росписи знаменитого художника.
Молодые все равно радовались удаче, как вдруг до них дошли слухи о стройке, которую задумал новый священник.
Отец Гавриил, рукоположенный недавно в священный сан и назначенный настоятелем, имел с матушкой трех детей и поселился при храме. Комнатки, которые занимал ранее живший при храме сторож, для семьи из пяти человек не годились, но отец Гавриил взялся в них жить, уверяя, что так лучше для всех.
Понимания прихожан грядущее строительство не вызвало - знали, что у батюшки - свой дом, а новостройка пугала неопределенностью и размахом. Чего здесь только не было: пять спален, пять туалетов, гаражи и прочие удобства современной люксовой жизни.
Фактически прихожане лишались милого дворика, где в тени большого дерева собирались на праздничные трапезы, где детвора общалась на русском языке, как на маленькой родине, где освящали воду в Крещение, служили молебны, совершали крестные ходы и просто общались, выйдя из храма.
Помимо неудобств, связанных с предстоящим строительством, особую тревогу вызывало и возможное осквернение храма, ведь часть построек возводилась над храмом, над алтарем, где планировалось расположить отдельную спальню и туалет. Прихожане шептались между собой, посматривали в недоумении на матушку, призывая ее сказать свое слово.
И грянул гром. Однажды, после воскресной службы, отец Гавриил вместо проповеди обратился ко всем зычным голосом:
- Я слышал, что здесь говорят разное… Я, конечно, человек у вас новый. Но и вы должны знать. У меня дети растут. Не подобает мне ютиться в подсобках. Везде должен быть порядок. Вот в семье, например, кто хозяин? Муж! И это правильно! Так устроил Бог! Кто глава всей церкви? Христос! А здесь, в храме, я - Бог! Вы меня должны слушать! А кто не согласен, то, пожалуйста, вон…, - отец Гавриил указал на выход.
Оторопевшие прихожане непроизвольно обернулись к выходу. Раскрытые настежь двери открывали вид на залитую солнцем поляну.
Гавриил Дворников родился в австралийской глубинке, в семье русских из китайской деревни. Грамотой не владел, читал по-русски плохо, да и говорил с ошибками. Делая на это скидку, прихожане растерянно перевели взгляд обратно с выхода на него и смотрели в недоумении. Похоже, что и сам батюшка понял, что хватил лишку. Он был грубоват, невоспитан, но имел веру живую, привитую с детства, и интуицией чувствовал несправедливость, даже собственную, и мог приспосабливаться к ситуации.
- Если я не так что сказал, не взыщите, - он сошел с амвона и предложил подходить к кресту.
Перед выходом появилась матушка с пачкой листов в руке и стала подавать - каждому. Прихожане рассматривали план дома и приложенное к нему письмо. Оказалось, что соседи были против грандиозных планов батюшки и прихожан просили подписать обращение в муниципалитет - поддержать постройку.
Матушка в волнении заламывала руки и с мокрыми глазами умоляла понять их, уверяя, что храм только выиграет от этого: батюшка станет доступней, легче будет крестить детей, молебен провести при надобности…
Русские - люди добрые и не могут устоять перед слезой матери. «И, в конце концов, кто же нам поможет, если не мы себе…», - думали многие, позабыв, что батюшка не бездомный.
Подписи собрались легко и особо чувствительные написали в муниципалитет и от себя лично, указывая, что польза будет для всей общины.
Но муниципалитет учел мнение соседей, что церковь зарегистрирована как бизнес, имеет льготы, освобождена от налогов, не платит муниципальные взносы, в том числе и за вывоз мусора. Что создание дополнительного жилого дома на территории церкви может стать нежелательным прецедентом и нарушит идиллию района. И после переговоров принял решение, что строить отдельно можно только гараж, а жилые помещения - над церковью.
Было ясно, что строить над храмом немыслимо, но ослепленный погоней за жильем в престижном районе отец Гавриил уверил себя, что на то воля Божья.
Надо заметить, что время для стройки он выбрал удачное. Ушел из жизни давний староста церкви, другие старожилы и хранители храма. А верные традициям прихожане разбежались в другие приходы. Взамен их батюшка окружил себя послушной молодежью, которую сам приметил и приблизил, щедро раздавая посты старосты, казначея, секретаря и, устраняя, таким образом, любую оппозицию.
Консульство Российской Федерации всемерно поддерживало находчивого служителя, и сам консул написал письмо в муниципалитет о пользе такой постройки «в деле укрепления дружбы и взаимопонимания…»
Дело шло к общению Зарубежной Церкви с Московской Патриархией, и поклонник сего, отец Дворников, рассчитывал и на российский кредит.
В последнее время российский консул зачастил в храм, где он, правда, не задерживался. Войдя в церковь, он ставил Николаю Чудотворцу штук двадцать свечей и удалялся.
- Кто это? - интересовались пожилые прихожане, указывая на богато одетого мужчину.
- Наверное, картежник, какой, - отвечали им другие.
- А мы думали Березовский. Смотрите, как похож.
Игорь, услышав такой разговор, посмотрел на мужчину и улыбнулся. Действительно, он был двойником скандального олигарха. В другой раз его видели меж владыкой и батюшкой, сидящими за праздничным столом в престольный праздник. «Олигарх» косился на детский концерт и, казалось, не разделял ни радости малышей, ни само торжество.
Вскоре и другой новоиспеченный священник успел приложить руку к святому храму. Кирилл Кржижановский был инженер из Минска. Он перебрался в Австралию в начале девяностых вместе с семьей и всеми родственниками и поселился в Сиднее. Тогда он еще не был священником, да и вообще в Бога не верил. Новая страна помогла ему быстро стать на ноги, дав жилье и казенную службу. Состояние росло, но хотелось и тщеславие потешить, чтоб уважали другие. Тогда Кирилл и появился в православном соборе. Громоздкий и крупный, он неуверенно чувствовал себя среди старушек, то мялся в проходе, то у свечного ящика, мешая окружающим своей неуклюжестью. С ним вилось и его семейство, докучая прихожанам своим любопытством. Особенно старалась вникнуть в жизнь церкви его навязчивая теща. Маяча по храму в течение службы, она мешала всем праздными вопросами. И Кирилл не был в стороне, цепляясь к едва знакомым:
- Я вас не видел прошлый раз. Как вы?
И его заметили. Показная набожность сработала, и сам владыка предложил посвятить его во чтеца. Мелькнув раз-другой в подряснике, Кирилл стал дьяконом, а затем неожиданно для всех и священником. Владыка определил его служить вместе с отцом Гавриилом, и, сдружившись с ним, Кирилл зазывал батюшку в Россию - отовариться для церковных нужд.
Отец Дворников в России никогда не был. Поездка без семьи смущала его, с ней он никогда не расставался, но отец Кирилл, заметив это, не стеснялся расписывать:
- Там у меня все схвачено. Организую все по высшему классу. Иконы возьмем выгодно, утварь церковную, календари, облачения, лампады. Остановимся в Москве бесплатно, в Питер смотаемся. Там у меня тоже свои люди.
- Так ты же давно из России? Говорил - всю жизнь в Минске прожил. Откуда у тебя люди в Москве, в Петербурге? - пытался получить больше авансов отец Гавриил.
- Да не волнуйся ни о чем…, - успокаивал его отец Кржижановский.
Коммерческая жилка отца Гавриила дрогнула, и он соблазнился махнуть в дальнюю страну. И действительно, поездка удалась на славу. Хоть не удалось посетить святые места, но зато скупили столько добра, что отправляли посылками, передавали через людей и с собой привезли по сто килограммов. И все так выгодно взяли, что отец Гавриил не мог нарадоваться удаче, восхищаясь связями Кирилла. А, главное, что породнились в поездке, словно братья стали. И, правда, они были похожи: ростом в два метра, крепкие, бородатые, предприимчивые.
Бизнес вели грамотно, подыгрывали друг другу. Старинные, потемневшие иконы в храме сменили на новые, яркие. При входе в храм открыли лавку с календарями, лампадами, ювелирными крестиками и прочим товаром для культовых нужд. Но главная идея принадлежала отцу Гавриилу, ей он очень гордился.
- Дорогие прихожане, - обратился он с амвона. - Сестричество и мы с отцом Кириллом приобрели новые иконы.
Он провел рукой по стенам храма, и прихожане, посмотрев вслед руки, отметили яркость красок, изменившую церковь.
- Мы просим и вас принять участие в украшении… Здесь, вот, сестричество приготовило список икон. Те, что вы видите в церкви - еще не все. У нас их намного больше, и еще ждем поступления. Так вот, напротив каждой иконы - цена. Каждый, кто приобретет для храма икону, будет особо отмечен. Мы сделаем надписи на иконах с указанием имени жертвователей.
И тут отец Кирилл деланным басом мастерски поддержал тему:
- И мы, и церковь всегда будем молиться за них, благодарить, благословлять, славословить и воспевать украсителей храма сего.
Эти слова теплом отозвались в сердцах прихожан, и они потянули руки за списками. Правая колонка в каталоге икон пестрела цифрой 500. Такая цена, было, охладила пыл многих, но отступать было поздно…
Дальше собирались деньги на оклады, новый купол, новый престол, новую Голгофу, и на прочая, прочая, прочая. Люди жертвовали свои сбережения, надеясь приобрести полезное для души - украсить и себя добрыми делами.
Престол и купол привезли из Минска, за ними стоял деловой Кирилл со своими связями. И опять просили жертвовать по старой программе. Многие, удивляясь, спрашивали: Зачем менять престол, Голгофу, ведь они такие родные, намоленные…
Тогда особо придирчивым намекали, что, мол, престол был не такой, то ли ножка подпилена, то ли сломана, то есть с дефектом, а такого - никак нельзя… Докучливые прихожане стыдливо пятились, уступая дорогу новшествам.
Занятые украшением храма, они и не заметили главного события - на этот раз, подкравшегося, как тать, союза с Московской Патриархией. О нем раньше и не думали, считая, что это будет просто общение между Церквями, но вдруг старшая сестра с сестричеством, бывший казначей с семьей и другие несогласные ушли из прихода. В храме поредело и похолодело. Было видно, что и батюшка спал с лица, потемнел, лишившись былого благодушия. Отец Кржижановский убежал от него, не попрощавшись, выхлопотав у владыки отдельный приход. И будто темная туча нависла над храмом.
- Куда все подевались? - спросил жену Игорь, заметив опустевший храм.
- Не знаю. Может на каникулы разъехались? - предположила Светлана.
Игорь подошел к церковной лавке:
- А где прихожане?
- Вы что не знаете? - прикрыла рот женщина за прилавком и украдкой глянула в сторону.
- Что-то случилось? - спросил Игорь.
- Случилось, - ответила женщина, на миг задумавшись. - Тут такой скандал был…
- Скандал? - переспросил Игорь, удивленно раскрыв глаза.
- Люди из храма поуходили, попросив свои иконы обратно, а батюшка отказал, назвав их раскольниками.
- А куда же они ушли? - спросил Игорь, все больше удивляясь услышанному.
- Да куда-то в гараж. Там они служат.
- В гараж? - брови у Игоря поползли на лоб. - А разве так можно?
- В катакомбную церковь, - шепнула женщина.
- А почему? - не мог понять Игорь.
- Не согласны они с объединением этим, вот что, - многозначительно посмотрела на него женщина.
Игорь, задумавшись, провел рукой по подбородку и отошел к жене.
- Света, ты слышала? Оказывается люди ушли из-за этого объединения.
- А куда? - заинтересовалась жена.
- В катакомбную церковь, - шепотом ответил Игорь, подражая женщине за свечным ящиком.
- А где это?
- Не знаю, говорят, в гараже служат.
- В гараже? - удивилась Светлана.
- Признаться, - продолжал Игорь. - Мне это объединение всегда не нравилось. Я всегда чувствовал в нем измену. И посмотри, какие люди ушли. Лучшие! Уверен, что здесь все не просто!
- А как узнать? - спросила мужа Светлана.
- Давай начнем с Интернета. Наверняка там все есть, - ответил Игорь. - И поговорим с Павлом, он ведь казначеем был - все знает.
Для Игоря и Светланы начал открываться новый мир, к которому они всегда интуитивно стремились. Мир истины и настоящей благодати.
Московская Патриархия оказалась никакой не церковью, а обычным отделением КГБ с кадровым агентом «Дроздовым»* во главе.
Созданная Сталиным организация морального разложения народа в целях все той же победы коммунизма-талмудизма ничуть не изменилась с тех пор. Напичканная сексотами и провокаторами, она разлагала верующих изысканной ложью, уводя их от подвига борьбы со злом.
Навязывая ересь сергианства и экуменизма, эта служба-Синод неусыпно следила за состоянием населения, вводя в него через средства массовой информации и останкинскую иглу свою дозу духовного отравления.
- Вот это дела! А как же мы раньше не знали, что это не церковь вовсе? - удивлялся Игорь. - Я знал, что в ней полно кэгэбешников, но что это их отдел…
- Слушай, а как же наши епископы? Они что, не знают этого? - спросила Светлана.
Игорь задумался.
- Ну, конечно, они не могут не знать! - понял он.
- А что же тогда, они предатели? - не унималась Светлана.
- Я думаю, что они не предатели, - ответил Игорь.
- А кто же? - еще больше удивилась Светлана.
- Их агенты, внедренные в церковь. Вот дождались своего часа и сдают всех оптом, включая недвижимость.
- Боже! Ужас, какой! Так мы останемся без церкви! - воскликнула Светлана.
- Теперь я понимаю почему, приехав из Америки, владыка стал переоформлять все храмы с приходов на епархию, - Игорь проверил свой подбородок, как он делал, когда задумывался. - Ну, конечно, он был заслан сюда с этой целью! Забрав все храмы, они заберут и приходы!
- Что? - Светлана не успела проследить мысль мужа.
- А вот что. Ты помнишь, что Леня из церкви рассказывал о бывшем старосте.
- О том, который умер?
- Да, о нем! Он рассказывал, что, когда подняли вопрос о переоформлении церкви с прихода на епархию, староста сказал владыке в присутствии Дворникова: «Только через мой труп!»
- И что же?
* Алексей II (Ридигер) Патриарх МП, сотрудник КГБ по кличке «Дроздов».
- А вот что! Он умер через две недели!
- Как же так?
- Сказали - сердечный приступ.
- Но он и был в возрасте, - указала Светлана.
- Леня говорил, что дружил с ним и, узнав о его смерти, поехал с приходским советом к нему домой. У старосты никого из родных не было, и нужны были документы для погребения. Там к Лене подошел сосед старосты и сказал, что в день смерти к старосте рано утром приехали гости, выпивали. Он видел из своего дома. Догадываешься?
- Отравили?
- Думаю да, это их почерк! Леня мне об этом намекнул, только я не понял тогда.
- Ой, у меня мороз по коже, страшно…, - сказала Светлана.
- А ты помнишь, как Дворников радовался, что староста умер. У него не было сострадания. Про то, как его ногами вперед вынесли хвастался со злорадством. Разве это по-христиански?
- Ты думаешь, они в этом замешаны?
- Если не напрямую, то косвенно все связаны, знают, что это не случайно.
- Что и владыка?
- А почему нет? Что мы о нем знаем? Он с секретарем Синода незаконно и подло сместил митрополита Виталия, был в детстве прихожанин Московской Патриархии и в молодости учился в советской семинарии.
- Разве такое возможно?
- Так он же это скрыл все! А новый митрополит, захватив власть, тут же с Путиным облобызался и сдал церковь… Я про него читал, что он в шестидесятых годах часто ездил в Чехословакию к брату, который был там видный партиец. Каков монах? Его могли и там завербовать, если не раньше. И посмотри, кто стоит во главе объединения! Путин! Он же кэгэбэшник! КГБ всегда боролось с Зарубежной Церковью, захватывало храмы, похищало священников, клеветало…
- Мне владыка казался добрым, - задумалась Светлана.
- Леня мне рассказывал, что когда приход воспротивился переоформлению церкви, то владыка так слюной брызнул, так крикнул, чтоб убирались, кому не нравится, что они и вправду все разбежались, испугавшись его хищной сущности.
- Так они значит волки в овечьих шкурах, расхищают стадо Христово! - воскликнула Светлана и спросила:
- А что же другие священники? Они что не знают этого?
- Знают, да продались за понюшку. У КГБ для каждого свой ключик. Одного подкупят, другого соблазнят должностью, карьерой, кредитом…. Но потом непременно обманут и устранят, как всегда с иудами делают.
- А те, кто в катакомбы ушел, они не боятся, что их там достанут?
- Так если с ними Бог, кого ж бояться? Страшно на Суд Божий предстать!
- Не успели порадоваться храму, как должны уходить, - вздохнула Светлана.
- Действительно, другого выхода нет, - согласился Игорь.
Игорь со Светой разговаривали допоздна, обсуждали ситуацию, делились наблюдениями за последнее время и, устав от переживаний, уснули.
Проснувшись утром, Игорь посмотрел на жену и увидел, что та не спит.
- Ты не спишь? - спросил он, приподнимаясь в постели.
- Мне интересный сон был, хочу тебе рассказать, - ответила супруга.
Игорь знал их договор не рассказывать сны, но понял по тону, что сон необычный.
- Приснился он под самое утро, - продолжала Светлана. - И такой яркий, будто видение. Снится мне, что мы на курорте каком-то. Зашли в магазин дорогой, в какой не каждый ступит. В магазине - никого, а кругом новинки самой изысканной техники. Мое внимание привлек прибор на бинокль похожий. Красивый из тяжелого блестящего металла, как золотой. Я его взяла и пытаюсь понять для чего он. Посмотрела на тебя, а ты, стоя на выходе, отмахнулся: «Что, мол, нам до этого», и вышел из магазина. Я за тобой с этим прибором вышла, а тебя нет уже. Бросилась догонять тебя и оказалась в группе туристов, идущих из торгового центра к смотровой площадке, больше похожей на узкий балкон на краю скалы. Вижу - залив, на другой стороне которого тоже скала. Глянула в этот прибор и вижу, что под водой огромные монстры плавают, как лохнесские чудища, и их не видит никто. Я изумилась, обратилась к другим, желая привлечь внимание. И вдруг из пещеры за заливом выходят один за другим скелеты двух динозавров, один чуть больше другого. Все удивились, а они вдруг стали частью огромной змеи, такой, что всю Землю погубить может. Видна была только часть ее жуткого тела. Змея блеснула чешуей и этим выдала свою сверхбыструю скорость. Кругом началась паника. Мы побежали к выходу. И я понимаю, что мы в аэропорту, кругом военные, никого не впускают на посадку, но нас пустили, узнав, что мы австралийцы и прибор у меня остался. И вот, мы вернулись в Сидней, сидим в парке, ты на компьютере работаешь, кругом пасмурно, смеркается, и я тебя домой зову, - закончила свой рассказ Светлана.
- Это не просто сон. Это знак какой-то, я чувствую, - сказал Игорь.
- Я, как проснулась, тоже поняла это, и открылось мне, что динозавры эти - есть церкви или их лидеры. А змея - продукт их слияния, такая, что всему миру беда. Туристы из разных стран - народы. Они не видят подводных монстров, что втайне работают и не понимают, что в них угроза, - истолковала свой сон Светлана.
- А прибор, с которым ты их видела, - это особый дар! И что он остался у тебя - это хорошо! - дополнил Игорь. - В этом сне - ответ нам, что бежать из этой церкви надо.
- Неужели мы застанем последнее время?
- Похоже, мы уже в нем, - ответил Игорь.
Осталась неделя до объединения и Игорь со Светой в храм не пошли.
Их друзья по приходу, Петр и Мария, понимали их, сами не разделяя общения с МП, как назывался акт о сдаче Церкви, но перспектива покидать храм их не устраивала.
- Да и куда ж мы из храма? - говорил Петр Игорю. - Мы с ним породнились.
Действительно, Петр с Марией жили рядом с храмом и посвящали ему все свое время. Они были на пенсии, нянчились с внуками и не представляли себя вне церкви, в которой крестили малышей, украшали и вкладывали душу.
- Петр, но вы ведь понимаете, что дело не в помещении, а в духе. Вы, ведь, знаете, что экуменизм это - ересь ересей. Это и есть мерзость запустения на святом месте! Нельзя в ней пребывать, - взывал к нему Игорь.
Петру было за шестьдесят. Он сам намучился в совдепии, знал их хватку. Переехал с женой к дочери лет десять назад и весь обратился в веру. Писал духовные стихи, печатался в русской газете, церковном журнале и делился опытом с Игорем.
- Игорек! - покровительственно отвечал Петр. - Надо епископов слушать. Куда они, туда и мы. Это закон послушания.
Петр поднаторел в церковной жизни, хорошо разбирался в службе, пел в хоре, пек просфоры, много читал, и Игорь прислушивался к его мнению.
- Ты пойми, - продолжал Петр. - Они все пропадут, как старообрядцы. Куда им деваться? Все рано или поздно обратно вернуться.
- Петр, а что если наши епископы слепые и вожди слепых? Не упадем ли и мы с ними в яму? Ведь так уже было, - сомневался Игорь.
- Так им за это отвечать! - махнул рукой Петр.
- А если мы будем биты, как те рабы, которые знали меньше, но творили неправду? - не унимался Игорь.
Продолжение разговора Петру не нравилось. Нехватка аргументов делала его заносчивым. Мария же, напротив, прислушивалась к разговору и старалась вникнуть в суть дела.
- Ну, подожди, Петя! Давай послушаем Игорька, - успокаивала она мужа.
Но Петр был неприступным и дальше дискутировать не хотел:
- Да, пусть во всем священники разбираются! Это их дело! Чего нам в него лезть!
- Так ведь есть и другие священники, - не сдавал позиции Игорь. - Которые против объединения. Почему не послушать их? Они ушли в катакомбы, не желая служить ереси.
- Ка-ко-й ереси? - Петр уставился на Игоря с неподдельным изумлением.
- Ну, как же какой, Петя? - теперь эмоционально удивился Игорь. - Сергианство - это ересь сотрудничества с богоборческой властью, а экуменизм - это худшая из ересей, признает все веры правильными. Какие же мы после этого православные?
Петр то ли заморгал, то ли по его лицу пробежал нервный тик. И Игорь заметил, что он в маленьких темных очках, делающих его похожим на крота. Он и раньше замечал его в них, но сейчас понял, что Петр всегда в них и в помещении.
- Петр, а что вы в очках, здесь же темно? - спросил он.
- Сними ты очки! - цыкнула на мужа Мария.
- Мне так легче, - буркнул Петр, скинув очки, и спрятал глаза.
Игорь догадался, что Петр, что-то скрывает.
- Петр, вы ведь тоже против объединения, против экуменизма, сергианства. Я вас не узнаю. Мы ведь говорили с вами обо всей этой лживой политике, о нечестности, тайности. Разве так раньше было? Мы ведь еще год назад их анафемтствовали. А теперь посмотрите, что в храме делается. Консул - друг батюшки, с ним после службы шепчется. Староста - молодой, едва крестился. А как положено? Чтобы муж одной жены был, опытный, зрелый, проверенный. Также и казначей, секретарь. А у нас, что получается? Новый казначей год как выкрестился.
- Ну, почему год, больше, - Петр самодовольно провел рукой по животу.
- Я сам видел, как крестили этого иудея, - не сдавался Игорь.
- Кого?
- Ну, этого таксиста, которого Гавриил в казначеи взял, - уточнил Игорь.
- Нет, сейчас не он, - поправил Петр.
- Кто же на этот раз? - засмеялся Игорь.
- Я, - открылся теперь Петр.
По виду Петра Игорь понял, что позиция казначея сыграла свою роль.
«Так они и подкупают. Кого должностью, кого еще подачкой какой», - догадался он и понял, что с Петром говорить уже не о чем.
Игорь с женой остались без храма, будто в сумерках, как Светлане было во сне. Прошел месяц, другой и до них дошла новость, что в Сидней прибыла одигитрия русского зарубежья, икона Курской - Коренной Богоматери. К этой иконе они прикладывались в ее прошлый приезд. Обращались к ней, молили Богородицу о чаде, и она, услышав их, даровала чудную дочку. Тогда о будущем единении они и не слышали, но сопровождавший икону новый митрополит не понравился им. Лик его был не добрый, и не сказал он пастве ничего доброго, только глаза прятал.
- Света, едет к нам Богородица. Во Владимирском в субботу будет, - с радостью сообщил жене Игорь.
- Ой! - расстроилась супруга. - Я в субботу не могу в церковь.
- Как же я без тебя? - огорчился Игорь.
- Возьмешь Машеньку и с ней поклонитесь Владычице, поблагодарите за все.
В субботу нарядили Машеньку и готовились к выезду.
- Ты знаешь, мне не спокойно как-то. Чувствую, что там будет что-то, - сказал Игорь.
- Что ты имеешь в виду? - удивилась жена.
- Не знаю, не могу объяснить, - ответил Игорь.
Игорь с дочкой приехали к пяти и удивились, что в храме никого нет. За свечным ящиком одиноко стояла Мария, жена Петра, а он прибирался в храме.
- Мария, когда икона прибывает? - в недоумении спросил Игорь.
- В пять, - обрадовалась Мария, увидев первого посетителя.
Игорь хотел взять свечи, как обычно, но что-то мешало ему. Он все же поставил свечу за упокой родителей и вернулся в притвор. Церковный ларь пестрел товарами из России и Игорь, рассматривая их, о чем-то обмолвился с Марией. В этот момент большая тень накрыла его. Он обернулся и увидел отца Гавриила, выражение лица которого не предвещало ничего доброго.
- Так что? Ты к этим раскольникам ушел! - грозно сказал он, набирая воздух в легкие, будто готовясь к бою.
Игорь опешил. Перед ним стоял другой человек, а не близкий ему недавно священник. Его приближение на недопустимо близкую дистанцию говорило, что он действительно готов к драке. Темные мешки под глазами выдавали в нем что-то нездоровое и опасное. Коричневые глаза слились с ними, создав образ свирепости. Игорь от удивления отстранился назад и подумал о дочке, чтобы та не испугалась.
Маша юркнула в проход за прилавок и глянула на Марию.
Мария, испугавшись, выбежала из-за стойки и руками коснулась руки батюшки:
- Отец Гавриил! Это же наш Игорь!
Игорь посмотрел на руку батюшки и увидел его большой сжатый кулак. Ему стало смешно. Он почувствовал такое спокойствие, что стал в себе совершенно уверен.
- В чем дело отец Гавриил?
- Мне сказали, что ты к раскольникам ушел! - взвизгнул священник.
- К каким раскольникам? - спокойно спросил Игорь и указал глазами: «Возьми себя в руки!»
Отец Дворников дрогнул, он понял сигнал. И вдруг вспышка бешенства охватила его. Лицо перекосилось и все потемнело. Он выступил вперед, вздымаясь на голову выше Игоря, и сжал руки в локтях. Рыхлое тело заходило под рясой, а изо рта брызнули капли:
- Говоришь, у нас благодати нет!
Его ярость, казалось, источала волны. Из глубины церкви выбежал Петр и сзади взялся за плечи Гавриила.
- Отец Гавриил, успокойтесь, зачем так волноваться, - успокаивал он священника.
Игорь смотрел на батюшку, не веря своим глазам. Того как подменили. «Неужели это человек, которого я знал, помогал, приглашал к себе, делился сокровенным?» - думал он.
- Ты, почему под благословение не подходишь? - строго спросил отец Гавриил.
- Благословите, - кротко ответил Игорь и сложил руки.
Такого батюшка не ожидал и, развернувшись, прыгнул внутрь храма. Но вдруг опять выскочил:
- Где вы там собираетесь? Мне сказали, что ты с раскольниками!
- А где они, раскольники? - спокойно спросил Игорь, - уже ничему не удивляясь.
- Там в вашем…. Как его? - отец Гавриил то ли запутался в языке, то ли забыл место, которое хотел назвать и скрылся за колонной.
Игорь посмотрел на Марию с Петром, и те потупились.
Отец Гавриил снова выбежал из темноты храма:
- Мне одна семья сказала, что ты с ними.
- Где наша икона? - спросил его строго Игорь и посмотрел на часы.
В глазах Дворникова мелькнул испуг. Он посмотрел на Игоря изучающим взглядом, будто впервые узнал его и, не ответив, скрылся в коридоре.
В храм вошли греки.
- Where is the icon?* - спросил глава семьи, удивляясь пустому храму.
- Сейчас, сейчас будет, - поторопилась с ответом Мария.
Греки улыбнулись, не понимая русского, и Игорь перевел:
- It should be here any minute. **
Прошло полчаса, а иконы все не было. Никто ничего не сообщал, и прибывающие прихожане недоуменно поглядывали по сторонам. Когда прошел час, греки занервничали и стали спрашивать, что случилось. Вышел батюшка и торжественно объявил:
- Икона задерживается. Видно хочет Богородица, чтоб ее подождали.
* Англ. Где икона?
**Англ. Должна быть здесь в любую минуту.
Греки не поняли его. И он сказал по-английски:
- The icon is coming and would be here soon. *
Машенька присела от усталости на пол, и Игорь облокотился к колонне. Он вдруг понял, что такого никогда раньше не было. Все церковные мероприятия начинались всегда по расписанию, ведь пунктуальность - это знак уважения. Он посмотрел на помявшееся платье дочери и вздохнул. Это напомнило ему прошлую жизнь в СССР, где всегда унижали и доводили до кондиции в постоянных очередях и ожиданиях. Он мысленно перенесся в Москву и вздрогнул. Так он же сейчас в Московской Патриархии. Дворников уже восхваляет своего господина «Дроздова» и просит Господа помянуть «нераскаянного сексота».
«Ох, зачем я сюда пришел?» - подумал он. - «Ведь не хотел же, чувствовал что-то. Да и Гавриил набросился на меня, как злодей, и ребенка напугал. Мог ли я представить такое?»
И Игорь понял, что нет. Он стал рассуждать над происшедшим, вспоминать, что кричал Гавриил и думать, что могло так разозлить его. В памяти всплыли его слова: «Говоришь, у нас благодати нет!» Игорь так никогда не говорил и даже не думал. Эта тема не была в его компетенции. «Может, оговорил кто? Оклеветал», - пытался объяснить поведение Гавриила Игорь. - «Но нет, здесь что-то не то! Что-то его личное, известное только ему. Его боль, его переживание».
И вдруг Игорь понял, что случилось. Его догадка напугала его, и он хотел выбросить ее из головы, но она заняла все мысли.
«Гавриил знает, что храм покинула благодать!» - открылось ему. - «Знает, и от того так взбешен. Это не дает ему покоя! Потому он и сорвался на меня».
Игорь собрался с духом, выпрямился и прочитал про себя «Царю Небесный», посмотрел на иконы в храме и удивился. «Ну, конечно, это не те иконы, что были раньше. С ними что-то не то», - подумал он. Бросилась в глаза сырая стена. Он видел ее серой, пустой. Переводя глаза с одной иконы на другую, он испугался, не увидев в них жизни, духа. Ему стало страшно. Он поспешил перевести взгляд к алтарю, и стало еще хуже - как будто завеса мглы висела за амвоном, обволакивая святая святых.
Игорь захотел ущипнуть себя и еще раз провел взгляд по иконам.
* Англ. Икона едет и должна быть скоро.
Святитель Николай, Иоанн Шанхайский и Сан-Францисский, Ксения Петербуржская будто покинули свои образы.
Сколько раз он прикладывался к ним, ставил свечи, разговаривал со святыми угодниками, видел их, чувствовал. Сейчас же на него смотрели чужие, бледные, неживые лики. Страх сжал сердце, по спине пробежал озноб, и Игорь подумал, что лучше уйти отсюда.
«Но тогда миссия будет не выполнена», - подумал он и посмотрел на часы - было полседьмого. Осознав, что он оказался в простом доме, Игорь потупил глаза, стараясь не думать об этом, и читал про себя молитвы.
В семь часов возроптали греки, взывая громко по-гречески и выказывая недовольство. Людей в храме прибыло. Игорь видел их иногда и раньше, но сейчас их наряды удивили его. Две дамы, мать и дочь, были в «кожанках», а дочь еще и в кожаной кепке. Ей не хватало в петлицу только красной гвоздики, чтоб не отличаться от комиссарши. Другие женщины были в брюках, да и вообще контингент, если можно так выразиться, был революционный.
«Хорошо, что мы отсюда ушли», - обрадовался Игорь и вдруг услышал возглас: «Приехала!»
- Слава Богу! - сказал он и поднял дочь с пола.
В храм вносил икону отец Кржижановский, обхватив ее руками снизу и водрузив на своем животе. Его разнузданность покоробила Игоря. На зеленовато-сером лице двухметрового увальня не было и тени смущения. Положив икону на аналой, он стал рядом и самодовольно осмотрелся вокруг. Столкнувшись взглядом с Игорем и, прочитав укор, он быстро отвернулся. Но, спохватившись, уставился в него колючими глазами. Игорь увидел перед собой страшного паука. Черная вьющаяся борода бежала паутиной из под самых глаз. Копна черных волос жесткой щеткой торчала в стороны. Темные, пустые глаза с оловянным отливом источали из себя: «Мы победили! А ты кто?»
Игорь опешил и продолжал смотреть в его угли, как завороженный. Он видел перед собой не священника, а оборотня, делающего свое дело грубо, никого не стесняясь.
Отец Гавриил объяснил опоздание дорожной пробкой и начал службу.
М Игорь заметил, что он побаивается Кржижановского, который и не думал ни за что извиняться. Стоявшая сбоку от Игоря женщина шепнула подруге:
- Ездили по домам с иконой, а не в пробке стояли.
Наконец отец Гавриил предложил подходить к иконе. Первыми пошли греки. Они трогательно целовали святыню и прикладывали к ней свои иконки. Игорь тоже собирался приложить к одигитрии взятую с собой икону, а потом подойти с Машенькой.
К его удивлению доступ к иконе преградили своими телами женщины в «кожанках» и другие. Он попытался протиснуться сквозь них, но у него не получилось. Пропустив только греков, они стали каменной стеной, фактически взявшись за руки. Их тела и могучие спины образовали толстую броню. Игорь посмотрел по сторонам, ища поддержки, но понял, что ее не будет. Тогда он вернулся за Машенькой, взял ее на руки, подошел к живому заслону и сказал:
- Пожалуйста, пропустите с ребенком!
Живая цепь дрогнула, но не поддалась. Тогда Игорь громко обратился ко всем в церкви, так чтоб услышали и греки:
- Пожалуйста, пропустите с ребенком к иконе!
Греки обернулись в его сторону, и женщины в брюках и «кожанках» виновато потупились. Игорь плечом вперед стал прорываться к иконе. Удивленные греки не могли понять, что происходит, но своим вниманием помогли пробить щель в крепкой ограде, в которую протиснулся Игорь.
Подойдя к святому образу, Игорь понял, что с дочкой на руке ему нельзя нагнуться к иконе, так как толпа сжала все пространство сзади. Игорь не понимал, почему они сами не подходят к иконе, но времени на раздумье не было. Он присел перед Одигитрией, согнув ноги в коленях. Дочь была на левой руке, а под правой - взятая с собой икона. Его лицо оказалось прямо над Пресвятым ликом, и то, что он увидел, окупило все. Из-под оклада струился теплый золотой свет, наполняя Игоря необыкновенной радостью. Игорь стал прикладывать к иконе дочь, потом прикладывался сам, потом - свою икону, и опять все сначала. Он чувствовал, что люди за спиной смотрели на него с крайним удивлением и, приложившись к иконе в последний раз, пошел к выходу в образовавшийся широкий проход перед собой. В дверях он обернулся, кланяясь Богородице, и увидел, что к иконе никто не подходит, но это уже не волновало его. «Не допускает Владычица», - улыбнулся он.
- Света, Светочка, дорогая, - обратился он с порога к жене. - Ты знаешь, что там было?
- Что? - улыбнулась жена, видя его сияющим радостью.
- Не знаю, с чего начать. Но это чудо! Настоящее чудо! Икона чудотворная!
- Я это знаю, расскажи лучше, что случилось, почему вас так долго не было?
Мы приехали, а там нет никого, только Мария за прилавком, и Петр прибирается. Ни иконы, ни людей. Не успел я спросить, что и как, как на меня Дворников набросился с кулаками.
- Ты шутишь?
- Нет, мне не до шуток было. Мария с Петром его за руки удерживали, а он на меня бросался, кричал, что я раскольник. Я боялся, чтоб Машенька не испугалась. Потом икону ждали два часа. Оказалось, Кржижановский с ней по домам ездил, мзду собирал.
- А я думаю, что случилось? Ты и телефон с собой не взял! Так что дальше? - торопила жена.
- Потом, когда икону привезли, я с Кржижановским взглядом столкнулся. Ты не представляешь! Он стал меня глазами буравить, мол, кто мы!…, а кто ты?
- Очень даже представляю! Смотрел как победитель.
- Как ты догадалась? Именно так он и смотрел.
- А когда Дворников набросился, ты что?
- А я ему: «Где наша икона?!» А он бежать! Потом выбегает, брызгает на меня слюной и кричит: «Говоришь, благодати у нас нет!»
- Да ты что?
- Но это не главное. Я когда икону ожидали, вспомнил его слова о благодати, задумался и понял, что эта тема его по-особому волнует. Посмотрел по сторонам и ужаснулся. Там - словно стены сырые, а иконы, как мертвые. Перевел взгляд на алтарь, и мороз по коже - мерзость запустения!
- Игорь, ну что ты говоришь?
- Света, я очень серьезно! Ты не поверишь, я, когда увидел, что там не храм, а пустой дом, так испугался, что бежать хотел, только Курская - Коренная и удержала. Ну, слушай дальше. Когда икону привезли, то мне к ней подойти не давали.
- Как это?
- А помнишь тех белорусок, что с консулом дружат? Так они пришли в «кожанках», и с ними другие женщины в брюках. Обступили икону и не подпускают к ней. Я взял Машу на руки и чуть не закричал, чтоб пропустили с ребенком, еле пробился. Они обступили меня со всех сторон, так что я нагнуться к иконе не мог, так я присел и вдруг вижу из-под оклада льется золотое сияние. Я давай к иконе прикладываться, потом Машеньку прикладывать и нашу икону. И чувствую, что на меня благодать снизошла, такое счастье испытал, будто в раю побывал.
- А где наша икона? - спросила Светлана, радостно смотря на мужа.
- Вот она, - Игорь подал ей икону, которую брал с собой.
- Смотри! Она, как написанная стала, указала ему на икону жена.
Игорь взял из ее рук икону Богородицы «Прибавление Ума» и поразился. Действительно, она стала, как написанная красками. Он вырезал ее из календаря и вставил в рамку, и сейчас заметил, что вся икона озолотилась сиянием, что исходило от Одигитрии, и краски стали насыщеннее.
- Вот тебе доказательство! - обрадовался Игорь, обращаясь к жене.
- Я смотрю, ты и сам светишься, - улыбнулась Светлана.
Помещение, где начались первые службы верных канонам прихожан, оказалось милой домашней церковью, а вовсе не гаражом, который рисовался обвинителями в расколе. Потом арендовали еще одну церковь для воскресных служб, и вскоре Божьей милостью купили свой храм, ставший Сиднейским собором и огоньком истинного православия на Юге Земли.
Как здесь было мило и хорошо! Построенный в середине прошлого века христианский храм ныне был освящен в честь Казанской Богородицы, символа победы Православия. Все прихожане внесли частицу души в его устройство, сохранив очаг веры и истинного благочестия.
Здесь, наконец, встретились все, кого избавил Господь от захвата еретиков. Встречали друг друга, как после жестокой брани, видя своих снова живыми и целыми. Подходили, здоровались, скорбели о погибших и плененных, а главное, что из глаз их струилась та любовь, которую заповедал Господь. Никто не обвинял и не осуждал своих гонителей и хулителей, а только жалел несчастных и слепых. Сколько историй услышали здесь Игорь и Светлана, которые были похожи на их. Но особенно радовали верные Христу священники. Умудренные опытом и убеленные сединами настоящие отцы и истинные патриархи Церкви несли в своем сердце святое благочестие. В их проповедях звучала обличительная правда врагу. И все это бальзамом исцеляло искренние души, ищущие спасения.
Выходя из любимого храма, Светлана обратилась к мужу:
- Игорь, ты знаешь, рассказ Людмилы, которая до объединения ходила в собор в Стратфилде, удивительно похож на твое видение во Владимирской церкви. Она мне после службы рассказала, пока ты с отцом Михаилом беседовал, что ей был сон, что она пришла на службу, взяла свечи, подошла к иконе, и только свечу ставить, как видит, что в храме все образки покосились. Она думает, как же так? Хотела поправить, как смотрит в центре собора, из-под купола столп света опустился на пол, и к нему идут святые, сошедшие с икон. Она стоит, смотрит на них и глаза оторвать не может. И вот святые к столпу света собрались, и он с ними подниматься от пола стал. Она испугалась и вдруг Святитель Николай, уходя с этим лучом, ей на выход показывает. Она обернулась, а там, вне храма, отец Иоанн, который первый унию отверг, стоит и со святыми беседует, а на нем венец славы горит. После этого сна она сразу в катакомбную церковь ушла.
- Это точно как я во Владимирском наяву видел, что Дух Святой храм покинул, - сказал Игорь.
Каждый день Игорь и Светлана все больше убеждались в истинности выбранного ими пути. Как будто невидимая десница указывала им, открывая все больше картину происходящего.
Пророчество Оптинских старцев, услышанное ими в воскресной проповеди, откликнулось в сердце особой благодарностью и любовью к святым, заранее предупреждающим о грядущем, помогая выбрать истину и не прельститься, запутавшись в сетях врага.
- Братья и сестры, - обратился с амвона отец Михаил. - Живем мы в последние дни, и наступают времена тяжкие. Вследствие оскудения благочестия, пошли в Церкви ереси и расколы, и не стало сейчас, как предсказывали Святые отцы, на престолах святительских и монастырских людей опытных и искусных в духовной брани. От этого ереси распространились повсюду и прельстили многих. Враг рода человеческого действует ныне с хитростью, чтобы склонить к ереси и избранных. Он грубо не отвергает догматы о Святой Троице, о Божестве Иисуса Христа, о Богородице, а незаметно искажает переданное Святыми Отцами и от Святого Духа учение Церкви, сами его дух и уставы, и эти ухищрения врага замечают только немногие, наиболее искусные в духовной жизни. Еретики взяли власть над церковью, всюду ставят своих слуг, и благочестие у них в пренебрежении.
Но Господь не оставит своих рабов без защиты и в неведении. Он сказал: По плодам их узнаете их. Вот и вы по действиям еретиков старайтесь отличить их от истинных пастырей. Это - духовные тати, расхищающие духовное стадо, и входят они во двор овчий - Церковь, «перелезая инуде», как сказал Господь, то есть входят путем незаконным, употребляя насилие и попирая Божии уставы. Господь именует их разбойниками. Первым делом они гонят истинных пастырей, заточают их, ссылают, ибо без этого нельзя расхитить овец.
Посему, видя сейчас разрушение Божественного чина Церкви, отеческого предания и установленного Богом порядка вещей, мы знаем, что еретики уже появились, хотя они тщательно скрывают свое нечестие и искажают веру незаметно, чтобы еще более успеть, прельщая и завлекая неопытных в сети. Гонение будет не только на пастырей, но и на всех рабов Божьих, ибо бес, руководящий ересью, не терпит благочестия. Узнавайте сих волков в овечьих шкурах по их горделивому нраву, сластолюбию и властолюбию: это будут и клеветники, и предатели, сеющие вражду и злобу. Истинные рабы Божьи смиренны, братолюбивы и Церкви послушны.
Большое притеснение наступает от еретиков и монахам, и монашеская жизнь ныне в поношении: оскудевают обители, сокращаются иноки, а те, которые остаются, терпят насилие.
Однако, ненавистники монашеской жизни, имеющие только вид благочестия, стараются склонить иноков на свою сторону, обещая им покровительство и житейские блага, непокорным угрожают изгнанием. От сих угроз у малодушных ныне большое уныние, но вы знайте, что вы дожили до этого времени, радуйтесь, ибо ныне право верующие, но не показавшие других добродетелей, получают венцы за одно только стояние в вере, по слову Господа: Всякого, кто исповедает Меня перед людьми, того исповедаю и Я перед Отцем моим Небесным.
Бойтесь Господа Бога, бойтесь потерять уготованный венец, бойтесь быть отторгнутыми от Христа во тьму кромешную и муку вечную. Мужественно стойте в вере Православия и, если нужно, с радостью терпите изгнание и другие скорби, ибо с вами будет Господь и святые Мученики и Исповедники: они с радостью будут взирать на ваш подвиг.
Но горе ныне монахам, что обзавелись имуществом и богатством, и, ради любви к покою, подчиняются еретикам. Они усыпляют свою совесть, говоря: «Если мы охраним и спасем обитель, Господь нас простит».
Несчастные и ослепленные не помышляют о том, что с ересью войдет в обитель бес, и станет она уже не святой обителью, а простыми стенами, откуда отступила благодать. То же и с храмами. Но Бог сильнее врага и никогда не покинет своих рабов. И истинные монастыри, и храмы будут пребывать до скончания века, только избирать будут для этого пустынные и уединенные места. Не бойтесь скорбей, а бойтесь пагубной ереси, ибо она обнажит человека от благодати и разлучит со Христом, потому повелел Господь считать еретика за язычника и мытаря.
Итак, укрепляйтесь в благодати Иисусом Христом, с радостью спешите к подвигам исповедничества и переносите страдания, как добрые воины Иисуса Христа, рекшего: Будь верен до смерти и дам тебе венец жизни. Ему же со Отцем и Сыном и Святым Духом Честь, Слава и Держава во веки веков. Аминь.*
***
* В рассказе использованы пророчества преподобного Анатолия Оптинского (1855 - 1922)
